Люди особого склада - [25]

IX

Бердникович привел на Червонное озеро свою партизанскую группу. Пришли и те военные, с которыми я недавно беседовал в деревне Рог. Их привел сержант Петренко. Люди сразу перешли на лагерное положение. Дня три они копались в земле, таскали откуда-то доски, бревна — делали землянку. Шофер Войтек, как партизан с солидным стажем, был, видно, не против взять на себя функции прораба, но скоро выяснилось, что эти ребята — народ опытный и в консультантах не нуждается.

— Бери-ка лопату, — сказал Петренко, когда Войтик, стоя в стороне, попробовал давать ему свои советы.

— Я уже копал, — с независимым видом ответил шофер, — поройся теперь ты.

— Ну, так не командуй!

Назрела необходимость заняться Житковичским и Копашевичским районами. Вести оттуда доходили не очень хорошие. Полицейских и всякого другого сброда там много, а коммунистов, настоящих патриотов что-то не слышно. Было ясно, что, если мы не организуем широкого большевистского подполья, эти районы могут стать опорными пунктами врага в его борьбе против партизан, гнездом шпионов и диверсантов. Фашистам было удобно наступать отсюда на Старобинский, Любанский, Домановичский, Октябрьский, Петриковский, Ленинский и другие районы.

Я послал в Житковичский район председателя колхоза Ивана Рогалевича с группой партизан, а в Копаткевичи — Якова Бердниковича. И у того и у другого там были родственники и хорошие знакомые. С их помощью легче было узнать обстановку в районах. Необходимо было как можно скорее связаться с местными коммунистами, выяснить, что они делают для развертывания партизанского движения, и узнать, какая им требуется помощь.

В лагере остались военные и несколько местных жителей. Партизаны добросовестно несли охранную службу, поддерживали суровую дисциплину, но я заметил, что в деревню Рог наши военные все-таки наведывались. Это было небезопасно — лагерь подпольного обкома могли быстро рассекретить. А нам необходимо пробыть здесь по крайней мере недели три, хотя бы до тех пор, пока не придут наши связные из Краснослободского, Копыльского, Стародорожского и Гресского районов, пока не получим точные сведения из Полесья и не создадим сильные боевые отряды и группы. Я сказал об этом сержанту, он начал уверять, что ни один из его товарищей в деревне Рог не был и нашей стоянки не рассекретил.

Через несколько дней ему пришлось пойти на попятную. Должно быть, товарищи прижали его. Он снова пришел ко мне, долго мялся, краснел, говорил обо всяких посторонних вещах, а потом несмело заявил:

— Та наша хозяйка, что вас тогда узнала, Наталья… Помните?

— Ну помню. Так что?

— Так вот, эта самая Наталья просится в наш отряд.

— Почему она ваша хозяйка, если у нее квартировал только один из ваших?

— Это правда, что один, но мы все в ее хате собирались. Наталья для нас самый близкий человек.

— Откуда вам известно, что она хочет в отряд?

Петренко еще больше покраснел, а потом признался:

— Был там один из наших, мимоходом завернул, минуты на три, не больше. А насчет военной или другой какой-нибудь тайны, так вы не подумайте плохого, товарищ командир. Ребята у нас службу знают. Кому-кому, а вам известно, что в пограничники не берут таких, которые много болтают. Пограничники крепко держали границу на замке. Никогда в нашем Житковичском погранотряде враг через границу не пробирался, поэтому и в лагерь подпольного обкома не проберется.

— Службу знают, а самовольно в деревню ходят?.

— Разве это самовольно? — оправдывался сержант. — Я ж говорю, по дороге человек зашел воды напиться: зашел и сразу же вышел.

— Ну, это ты своей бабушке расскажи! — вдруг вмешался в разговор Войтик.

И между ними завязалась перепалка. Они часто спорили между собой, но до серьезной ссоры у них еще не доходило.

Спустя некоторое время Наталья стала нашей связной.

Со дня на день я ожидал, что к нам придет кто-нибудь из любанцев, но время шло, а никто не появлялся. Я приказал Войтику связаться с ними. Пусть узнает, в чем дело, почему люди уже около двух недель молчат. Ходят слухи по Полесью: любанские, октябрьские партизаны в одном месте мост взорвали, в другом — фашистский склад сожгли, гитлеровцев побили. Официальных же донесений в обком за последнее время не поступало.

Войтик вскоре отправился в путь, но часа через два вернулся. Было уже темно.

— В чем дело? — удивился я, увидев его. — Заблудился?

— Нет, я дорогу знаю.

— Боишься идти ночью?

— Не боюсь, да незачем идти, раз к нам люди пришли. Мы встретились по дороге.

Часовые привели в землянку двух человек. Это были Варвашеня и Горбачев.

Я обрадовался им, как родным братьям. Становилось холодно. Осень дышала на Червонное озеро, и что ни день, то сильнее. Сначала пожелтел вокруг ольшаник и березняк. От легкого ветерка осыпались листья, падали на берег, в воду, образовывали на черных торфяных полянах яркие прихотливые узоры. Молодые дубки стояли еще зеленые, но листья их с каждым днем теряли свою свежесть. Только ивняк упорно не поддавался осени и зеленел по-прежнему.

Казалось, что он охраняет озеро от холодов. У самой воды и на кочках, которые до верхушек погрузились в воду, зеленела трава.