Люди на корточках - [38]

— Сутки, между прочим, не сплю! — буркнул Шувалов.

— Про труп уже знаешь? — вдруг деловито поинтересовался мэр.

— Какой труп?

Мэр присвистнул.

—Ну, Иван Никифорыч, ты даешь! Ты, на самом деле, спишь, что ли? Тебе что, про труп в фонтане не докладывали?

— В фонтане?! — потрясенно спросил подполковник.

—Вот именно, —злорадно сказал мэр. —Значит, там прокуратура уже подключилась, а ты сейчас людям своим быстренько хвост надери и ко мне на совещание!

—Та-а-а-к! —сочно произнес Шувалов иронически-бережно опуская трубку, и тут же закричал. — Сергеев!!!

“Нет, — холодея, подумал Пыжиков. — Не сон. Точно. значит, надо шурупить мозгами!”

Дверь распахнулась, но вошел не Сергеев, нет —с гомоном и треском пуговиц в образовавшуюся щель будто сквозняком втянулось и покатилось к столу что-то маленькое, многорукое, писклявое, беспрерывно верещавшее единственное слово “Там!”, подкрепляемое бешеной жестикуляцией. А потом вошел и Сергеев —с перекошенным лицом.

Подполковник устало прикрыл глаза. Слово “там!” прыгало по кабинету, щелкая, как тысяча целлулоидных шариков.

— Что это? — неприятным голосом спросил подполковник, открывая глаза. “А действительно —что?” —с ужасом подумал Пыжиков, снова ощущая себя в тенетах кошмара.

—Это, товарищ подполковник... —жалко промямлил Сергеев. —Это... вроде, как Бабин и

Хрущ... из ГАИ... Пыжиков пригляделся. В самом деле, вылитые Бабин и Хрущ. Подполковник тоже это заметил.

— Почему в таком виде?! — безжалостно спросил он. Лилипуты вздрогнули и затихли. Они стояли по стойке смирно, преданно выпучив глазенки на багровых белобрысых физиономиях —живая карикатура на правопорядок. “Экология, что ли?” брезгливо подумал Шувалов. Но разбираться не хотелось. На фоне

упомянутого уже пространства, фашистских главарей и загадочных пейзажей Карпухина мелкие чины из ГАИ тем более не могли шевельнутся потаенных струн в его душе. —У вас кто начальник? —почти ласково спросил он. —Бунин? Вот к нему и давайте! А,

впрочем... — он вдруг увидел млеющего от впечатлений инспектора. Пыжиков медленно поднялся. —Ты, Пыжиков, учти, —мстительно сказал полковник. —За тобой —преступная группа!

Не воображай, что это дело рук уголовника-одиночки! И с этими... разбирись-ка! Раз уж

ты здесь... “Сейчас он вспомнит, зачем я здесь!” —с замиранием сердца подумал Пыжиков, опять чувствуя себя наяву.

—Товарищ подполковник, —осторожно вмешался Сергеев. —В бухгалтерии просят эти, картины... чтобы, значит, инвентарные номера... все как положено...

Шувалов страдальчески посмотрел на него и взорвался: — Спишь, Сергеев?! Труп в фонтане! Почему не доложили?! Заруби на носу — докладывать обо всем!!

Сергеев пошатнулся, открыл рот, закрыл, щелкнул каблуками. — Так точно! Прямо вам докладывать? Или... — пролепетал он наконец. Подполковник нетерпеливо оглядел подчиненного от головы до пят.

— Папе римскому докладывай! — серьезно и зло ответил он.

12.

—Сублимация, товарищ Стеблицкий, и еще раз сублимация! —холодно сказала стройная блондинка, неслышно вступая в комнату и приближаясь к его ложу. Олег Петрович задохнулся —то была блондинка его мечты. Он с восторгом и ужасом смотрел на женщину, он боялся пошевелиться — и только потел под одеялом.

Окно светилось серебряным киноэкранным светом, и видимость в комнате была отменная. Блондинка остановилась, бухарский халат, наброшенный на ее плечи, распахнулся, и Олег Петрович ясно различил идеальные молочные железы с розовыми сосками, белый, чуть выпуклый живот и нежную поросль в паху. Длинные ноги оплетал ажур черных чулок.

Стеблицкий знал, что произойдет дальше —бухарский халат упадет на пол, блондинка отбросит одеяло, они сплетутся в объятьях и предадутся безоглядной животной страсти. Он был готов. С некоторыми оговорками.

Женщина протянула Стеблицкому бокал, который держала в правой руке (в левой был зажат журнал “СПИД-инфо”), и Олег Петрович принял этот бокал. Он осушил его одним махом, чувствуя, как горят и корчатся внутренности от дьявольского напитка. В бокале был керосин.

Из туалета выглянул военрук Ступин, одетый по-партийному (строгий костюм, галстук, значок депутата в петлице), и сказал сочувственно:

— Закеросинил наш Олег Петрович!

Но вместо блондинки уже стояла мама в строгом черном платье. Волосы ее были тщательно причесаны и стянуты на затылке узлом. Она испытующе посмотрела на сына и негромко, но внушительно приказала:

— Немедленно! Руки — на одеяло!

Покраснев как рак, Олег Петрович быстро вытащил руки из-под одеяла и лежал ни жив ни мертв, недоумевая, отчего он улегся в постель в мундире летчика гражданской авиации.

— Я не могу даже спокойно умереть! — с упреком сказала мама. — Я знала! Я знала — стоит оставить тебя одного, и сразу появится какая-нибудь мерзавка, чтобы оттяпать у тебя жилплощадь!

Олег Петрович робко сказал, заливаясь слезами:

— Мама! Это была блондинка моей мечты!

Мать посмотрела скептически и чуть брезгливо.

— Неужели тебе! Тебе! — с отвращением воскликнула она. — ЭТО нравится? Я не могу поверить! Тебе это нравится? Эти груди с сосками... этот живот самки... этот... нет, я этого не могу даже произнести вслух! Тебе что, и журнал “СПИД” нравится? — недоверчиво спросила она.