Люди Красного Яра - [5]

Дав казакам новоприбранным погулять малое время, повел их воевода в июне месяце из Тобольска-города на Енисей-реку по Иртышу и Оби.

Шли казаки наспех, день и ночь беспеременно, чтоб замороз в пути не застиг. На шестнадцати дощаниках и пяти лодках шли люди Ондрея Дубенского. Много клади везли они: запасы хлебные — рожь да крупы. Снасть разную на судовое и острожное дело — скобы, гвозди, холст на парусы, якори, бечеву, топоры, тесла, напари, скобели. Оружие везли — пищали да пушки, сабли и копья. Припас для огненного боя — свинец да зелье. На поминки и на угощение тамошних землиц людей, где зачнут острог ставить, и запасы хлебные и товар красный — сукна цветные и каменье одекуй[20], да еще олово в блюдах и медь в котлах — много всего.

Федька шел на одном дощанике с Афонькой и атаманом Иваном Кольцовым, в сотню которого поверстан был. Сидел Федька в гребях с Афонькой. Пока на Красный Яр шли — крепко сдружились оба казака. Сдружились через тяготы и беды разные, помогаючи друг дружке.

А бедовали они много. Ой как бедовали!

Как до Кети-реки шли — все ничего было. Легко шли. А вот с Кети началось. Воды в Кети на местах было в пол-аршина, где аршин. А дощаники строили в меру добро, великие и грузом глубокие, и под самые малые воды надо было аршин с четвертью. Вот и пришлось легчить дощаники — сгружать грузы и толкать дощаники порожние по воде. И бродили Федька с Афонькой по многим мелям, идучи по реке Кети, по все дни беспрестанно. От водного брожения и озноба перепухли многие казаки и перехворали.

До острога Маковского[21] дошли уже к осени и здесь выгрузились и построили избы для зимовья. А дальше путь шел на Енисейск и был он еще тяжче. И хоть не чаяли казаки легкой зимы в избяном тепле, а все же тягости, которые им в удел достались, велики были. Ушел с невеликим отрядом в Енисейск, еще до санного пути, Ондрей Дубенской, велев по первому снегу нартами все клади в Енисейск волочь. И начали казаки переволакивать грузы в Енисейский острог. Тащили на себе груженую нарту неделю, а обратно с порожними нартами приходили на четвертый день. И опять без продышки в лямки впрягались.

А лошади, которых купили для возки запасов у местных иноземных людей, пали все с голоду да с перегону. Да и сами казаки были в бесхарчице, потому как годовые полные оклады хлебные приели. Покупали у местных гнилую просоленную рыбешку по гривеньке, фунтовую. И наготу великую терпели; продали с себя платьишко и обувишко последнее для ради того, чтобы наймовать енисейских мужиков пашенных, запасы возить в Енисейский отрог. Двадцать четыре рубля своих денег заплатили казаки енисейским пашенным мужикам за возку кладей. А и как иначе-то было бы, коли сами от хворости полегли и из сил повыбивались. А иные от тягостей и хворей померли даже.

А только свои запасы повыволокли, внове пошли в Маковский за казенной кладью.

Так всю зиму, как челноки, сновали от Маковского к Енисейскому острогам. А в Енисейске по весне, на Николин день, срубили двенадцать дощаников и три струга ертаульных[22], да еще один дощаник купили, своими же деньгами сложились, десять рублей за него дали — грузы многие класть некуда было.

И после Николина дня, как прошел лед с Енисея, тронулся караван вверх по реке.

Поднимались долго и трудно. Где под парусом шли, где на веслах, где бечевой. До Большого Порога шли три недели. Да на Пороге две недели запасы из дощаников на берег носили, потому как не одолеть было Порог по воде, посуху обойти его надо было. А от Порога до Красного Яру еще три недели шли.

Шли повсемест осторожливо. На ночлегах и стоянках обеденных засеки крепкие ставили, чтоб никакие люди безвестно не пришли и никакого дурна не учинили. Правда, иноземцы местные разбоя не учиняли, но береженого и бог бережет.

И вот пришли на Красный Яр, где острог велено ставить было. И в том месте, где в Енисей-реку малая речка Кача впадает, указал Ондрей Дубенской ратным и мастеровым людям, которые из Енисейского острога взяты были, место под острог метить.

Когда подходили к Красному Яру, то берег казаки без боя взяли. Качинские татаровья — киштыми[23] киргизские — пометали было стрелы из кустов прибрежных, пошумели на угоре, угрожаючи казакам. Но казаки, как они уже под самым берегом были, попрыгали с дощаников и — кто по пояс, кто по груди в воде — пошли на приступ, укрываясь за дощаниками и толкая их перед собой, как щиты. Дошед до берега, из пищалей ударили. Татары качинские побежали. Вот и весь бой был. Ни пораненных, ни побитых. Только у Федьки шапку стрелой сбило, потому — горяч больно, из-за дощаника ретиво высунулся, ну а татары — стрелки добрые; враз сбили с Федьки шапку.

В тот же день, как берег взяли, становище поставили. И хотя много мук и тягот приняли казаки, пока на Красный Яр пришли, все же месту этому рады были. И потому, что конец долгому пути пришел, и потому еще, что уж больно место красно и угоже было, которое насмотрел Ондрей Дубенской.

— Четыре лета назад приискал я сие место, — говорил казакам Дубенской, когда еще только вышли все на берег и оглядывались. — Много обошел урочищ, а пригожей этого не нашел. И от недруга к обороне способно будет, когда острог поставим. И пашни пахать можно здесь, и покосы есть. И рыбы, и зверья, и птицы разной вдосталь.