Люди кораблей - [9]

«Видимая в последний раз»… Каким он был дураком!..

Теперь Болл ждал возвращения — так же, как когда-то на Плутоне считал месяцы, дни и часы, оставшиеся до старта. Только утешение он находил теперь не в сухой и четкой формалистике Уставов Звездного Флота, а в тревожной и горькой грусти «Аэлиты».

К звездам можно послать кибермозг, и он принесет образцы грунтов, флоры и фауны, мегабиты информации, километры голофильмов и регистрограмм. Но только человек может принести со звезд сказку, без которой всякое знание мертво…

Зденка встала с камня, и они пошли по дорожке, посыпанной оранжевым песком. Но Боллу все еще казалось, что чего-то он не сделал, не сказал или сказал не так. А сегодня он не имел права ошибаться.

— Постой, Зденка.

Болл включил гравитр, подлетел к середине озерца и сорвал самую крупную соллу. Цветок был размером с ладошку Зденки, с толстого, мясистого стебля капала вода. Опустившись на нижнюю ступеньку лестницы, Болл тихонько, почему-то на цыпочках поднялся вверх и положил соллу к ногам Аэлиты.

— Теперь пойдем.

— Подожди, Боря. — Зденка приподнялась, закинула руки ему на плечи, и в глазах ее Болл увидел звезды, совсем незнакомые ему, астронавту, звезды, но они не были чужими.

Бродяга

На окраине Базы они остановились. Здесь кончалась габропластовая дорожка и начиналась земля, поросшая травой, похожей на чертополох, только голубоватый и гораздо изящнее.

— Ну, я двинусь, координатор, — сказал Бродяга.

— Еще минуту. — Речистер смотрел вдаль, туда, где у неощутимой линии горизонта голубоватая равнина переходила в голубое небо. — Может, возьмете все же энтокар?

Бродяга, облокотившись на руль велосипеда, смотрел в противоположную сторону, на Базу. Жилые коттеджи, лаборатории, ангары, ровные темно-серые полоски габропласта между ними, а в самом центре — гигантская по сравнению со всем этим готическая башня «Скилура». Трудно поверить, что еще неделю назад Базы не было и в помине, а «Скилур», так органически влившийся теперь в пейзаж, совершал первый виток облета.

— Нет, — сказал Бродяга, — спасибо.

— Не верю я в эти добренькие миры, Ласло. Не верю. Слишком уж здесь гостеприимно. По крайней мере возьмите леталер.

— Нет, — снова сказал Бродяга. — Нет. Все, что может понадобиться, я уже взял.

Речистер и сам знал это.

— Так я, пожалуй, двинусь…

— Счастливого пути! — ответил Речистер традиционной формулой. Они обнялись. Потом Бродяга вскочил на велосипед. Отъехав метров триста, он обернулся и помахал рукой. Речистер ответил. Затем, резко повернувшись, направился к информарию.

Когда он уже открывал дверь, из-за купола биокомплекса поднялось ослепительное желтое солнце. Остановившись в дверях, координатор смотрел, как из жилых коттеджей появлялись и рассыпались по Базе люди. С гудением взлетел, оставляя за собой узкий след, высотный зонд; откуда-то донесся скрежет глубинного бура; из нижних ангаров выползли четыре геологических танка и медленно двинулись на север… Речистер закрыл за собой дверь информария.

вот-вот исчезнет, просто растворится в эфире. Речистер невольно увеличил громкость. Потом повернулся и посмотрел на большой глобус, где на конце этой невидимой нити горел крошечный зеленый светлячок. Сейчас он был уже где-то на берегу Каргобэя. Это около двух тысяч километров от базы… Речистер попытался представить себе, что делает сейчас Ласло, но не смог. Для того чтобы вообразить, что делает человек, нужно понимать его и знать обстановку, в которой он находится. Обстановку Речистер еще мог себе представить, но вот Бродяг никогда не понимал. Это не порождало отчуждения, нет. Скорее, наоборот, — все Бродяги, с которыми он сталкивался на борту «Скилура», становились его друзьями. Но никогда он не мог понять их. Это были люди иной породы. И лишь одно Речистер знал наверняка: Бродяга был на своем месте. Один на один с этой новой планетой, он был счастлив.

За месяц, прошедший после ухода Ласло, Речистеру не раз хотелось надеть гравитр и слетать туда, откуда тянулась к светлячку на глобусе тонкая нить сигнала. Но делать этого было нельзя. Ласло ушел один, без связи, только с пеленг-браслетом, и мешать ему было бы просто нетактично. Поэтому Речистер приходил сюда и подолгу сидел, слушая ровное попискивание сигнала и глядя на почти неподвижную зеленую точку на глобусе: заметить ее передвижение можно было только за довольно значительный промежуток времени, — слишком медленно двигался Ласло и слишком мелок был масштаб глобуса.

Речистер откинулся на спинку кресла и сунул в рот палочку биттерола…

Бродяги появились на кораблях Пионеров очень давно, больше двух веков назад. Речистер не знал, кому впервые пришла в голову эта мысль: к тому времени, когда он сам стал Пионером, присутствие Бродяг на кораблях уже никого не удивляло, оно стало привычным, даже традиционным. Кто придумал это слово — Бродяги, Речистер тоже не знал. Просто так было: на каждом крейсере кроме ста двадцати Пионеров и пяти членов экипажа был Бродяга.

Когда крейсер садился на планету и организовывалась первая База, Бродяга уходил. Он шел просто так, без всякой цели, и с Базой его связывал только непрерывный сигнал пеленг-браслета — на случай экстренного общего сбора. Бродягами становились разные люди. По большей части это были поэты, писатели, художники, композиторы, а иногда — просто люди, способные пешком пройти планету по экватору. И то, что они приносили с собой, было не менее ценно, нежели весь тот мегабитовый багаж информации, который несли Пионеры Человечеству, хотя и не существует пока прибора, способного оценить трофеи Бродяг. Потому что какой бы полной информацией о планете ни располагало Человечество, этого было мало. Нужно было еще и