Люди – книги – люди. Мемуары букиниста - [61]

Ещё одним человеком, которого страсть к коллекционированию не довела до добра, был наш старый знакомый Виктор Ефимович М-с, который так виртуозно умел выводить штампы с библиотечных книг. Его квартиру просто нагло ограбили. В конце 90-х годов о нём самом и об его коллекции, и об ограблении был снят документальный фильм, который я видела по телевизору.

Была ещё одна история с нашим известнейшим математиком, академиком Алексеем Ивановичем М. В начале моей работы в магазине он довольно часто приходил к нам, что-то покупал, что-то, возможно, сдавал на продажу. А потом оказалось, что в его коллекции много книг из Ленинской библиотеки, правда, с вытертыми штампами. Конечно, он сам не воровал, но ему не следовало покупать эти книги. Для того чтобы избежать позорного скандала, академик завещал всю свою коллекцию той же Ленинке. И прожил он после этого скандала недолго.

Глава 24. Наши спекулянты

До поры до времени около нашего магазина не было постоянных спекулянтов, таких, которые беспрестанно толклись возле русских букинистических магазинов. Тех перманентно разгоняла милиция. Вся эта публика была так или иначе знакома между собой, так как они по «записным дням» собирались в каком-нибудь определённом месте и образовывали «чёрный рынок», о котором знала вся Москва. В конце шестидесятых – начале семидесятых к нам приходили, пожалуй, только двое из них, и то без цели поживиться, а просто для того чтобы сбыть ненужный им иностранный хлам. Одним из них был Владимир X., по прозвищу Володька Блок (он собирал книги о Блоке и книги самого Блока) – маленький, толстенький, конопатый, вечно подшофе, жуткий матерщинник. Помню, как он рассказывал какую-то историю, поразившую его воображение: «Подъезжает, б…, вся в шиншиллях, б…, в кадилляке, б…, и с доллярами в кармане». Говорят, у него был такой замечательный баритон, что его почти зачислили в консерваторию. Впервые услышав, как я на весь магазин воплю: «Кочерыжка, к телефону!», он уважительно произнёс: «О, контральто!» Проходя по центру – Охотному ряду, Лубянке, Пушечной улице, Сретенке – невозможно было не наткнуться на Володьку Блока, сновавшего между разными букинистическими магазинами, расположенными на этих улицах. У него была жена, которую он очень уважал, и маленькая дочка, которую он просто обожал, как всякий мужик, поздно ставший отцом. Самое удивительное, что и жена его очень любила. Она приходила к нам после его смерти, ранней и весьма неожиданной – Володьке было около пятидесяти лет, я думаю. Его жена оказалась очень симпатичной еврейской женщиной, лет на десять-пятнадцать моложе Володьки, и она очень хорошо о нём отзывалась, несмотря на то, что вырученные деньги Володька частенько просаживал на бегах. А мы тоже к нему хорошо относились, потому что он был весёлым и невредным.

Вторым привычным нашим спекулянтом был Володька Т-вич. Он был ещё молодой, лет тридцати или около, тоже часто пьяненький. Иногда такой пьяненький, что Александра Фроловна забирала у него паспорт, чтобы он его совсем не потерял, и мы все вместе уговаривали его идти скорее домой проспаться. Потом он приходил протрезвевший, забирал свой паспорт, благодарил нас и исчезал до следующего раза. Кончилось тем, что его нашли убитым ночью прямо на проспекте Мира. Кто, за что, почему – этого мы так никогда и не узнали.

Однако, с начала восьмидесятых годов и нас стали одолевать постоянные спекулянты. Они неотлучно толклись у дверей магазина и задавали входящим один и тот же вопрос: «Что несёте?» Иногда там были какие-то новенькие, которые не знали нас в лицо, и задавали этот же вопрос. Я обычно отвечала: «Собрание сочинений Харалда Роббинса». На тот момент это был самый спрашиваемый автор, написавший кучу романов о голливудской жизни с откровенными сексуальными сценами. Никакого собрания его сочинений тогда в природе не существовало, мне просто весело было смотреть на их ошарашенные физиономии. Кстати, для меня они все были противные. Вообще, состав покупателей к этому времени сильно изменился: вместо интеллигентных старушек и солидных мужчин, магазин наводнили какие-то бойкие молодые люди с бородами и без, и репертуар их запросов был до отвращения однообразен – модные каталоги, киношные журналы да романы авторов типа того же Роббинса. Ну, соотвественно, и спекулянт стал уже не тот.

Самым симпатичным из «новых» спекулянтов был Андрей С. Он был немного старше меня, очень худой, длинный, кареглазый, очень неглупый и нежадный. Английский язык он выучил почти самостоятельно, и очень любил хорошие детективы. Он скупал у нас книги по искусству и, как мы предполагали, перепродавал их с лихвой тем, кто не утруждал себя хождениями по книжным магазинам. Во всяком случае, я его об этом никогда не спрашивала. Книги я ему оставляла, но ни разу не выписала ни одной квитанции на книги с завышенными ценами. Все эти книги он сдавал Марине С., и на этой почве у неё бывали трения с отделом искусства, хотя и с продавцами из этого отдела Андрей прекрасно ладил. Он охотно возил нас с Мариной домой на своём «Москвиче», потому что мы все жили в одном конце Москвы, всегда был готов одолжить деньги, которые у него