Люди книги - [92]

— Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед Пророк его, — прошептала я. — До этого дня я не пробовала вина. Пью его сейчас, потому что читала, что оно придает смелость.

— Не думаю, что тебе ее недостает. Ты проявила достаточно смелости, живя среди нас и постоянно притворяясь. Как случилось, что на тебе джеллаба юноши?

Хуман прекрасно знал, что ему меня продал Бану Марин. Он похитил меня из каравана.

— Это отец приказал мне одеться в мужскую одежду, прежде чем мы покинули город, — сказала я. — Он думал, что мне будет лучше ехать подле него, а не оставаться весь день взаперти в душных покоях. Сказал также, что в костюме мальчика мне будет безопаснее. Дальнейшие события подтвердили его правоту…

Воспоминания нахлынули на меня, и от вина, выпитого на пустой желудок, закружилась голова. Хуман положил руку мне на плечо и тихонько прижал к подушкам дивана. Посмотрел на меня и покачал головой.

— А я-то до сих пор считал себя самым наблюдательным из людей. Теперь, когда знаю правду, просто не верится, что сразу обо всем не догадался. Должно быть, старею.

Он снова провел рукой по моему лицу, в этот раз совсем неслышно. Уселся рядом. Одежда моя к тому времени была развязана, и его рука легко отыскала мою грудь.

Гораздо позже, когда подумала обо всем с ясной головой, я утешила себя тем, что меня могли бы изнасиловать куда более жестоким способом. По правде говоря, я ждала этого момента с тех пор, как из-за барханов выскочили берберы. Умелые руки мастера Хумана не оставили на мне следа. Когда я попыталась сопротивляться, он ловко прижал меня к дивану, не причинив боли. Он даже вошел в меня без грубости. Тем не менее шок от того, что случилось, был сильнее боли. Думаю, я страдала меньше, чем многие невесты на брачном ложе. Тем не менее, когда он поднял меня и я почувствовала, как что-то стекает по моим бедрам, ноги подо мной подогнулись, я упала на колени возле дивана, и меня рвало вином на его красивый ковер до тех пор, пока тошнить стало нечем. Хуман громко вздохнул, поправил свою одежду и вышел.

Оставшись одна, я долго рыдала, вспоминая все потери своей жизни, начиная от смерти матери до убийства отца и пленения. А теперь новое несчастье — обокрали мое собственное тело. На мгновение в голову пришла утешительная мысль: отец мертв и не знает о моем бесчестье. Потом я подумала, что, вообразив это, он тут же бы скончался. Снова возник рвотный рефлекс, но в желудке была пустота.

Евнух, которого прислал мне Хуман, был очень молод. Вид его напомнил мне, что есть и другие люди, пострадавшие больше, чем я. Жалость по отношению к самой себе начала убывать. Евнух был персидским мальчиком, не говорившим по-арабски. Думаю, Хуман специально послал мне именно такого. Он убрал испорченный ковер и вернулся с серебряным кувшином и сосудом с подогретой розовой водой. Жестом показал, что хочет помочь мне умыться, но я его отослала. Мысль о еще одном прикосновении была мне отвратительна. Он принес мне платье и забрал старую одежду. Держал ее подальше от себя, словно она пахла. Вполне возможно, что так оно и было.

В ту ночь я почти не спала. Но как только небо стало светлеть, я с облегчением поняла, что Хуман не вернется, и погрузилась в забытье, заполненное видениями. Мне снилось, будто я сижу на соломенном тюфяке, слушаю жужжание материнского ткацкого станка. Но, когда я потянула за одежду, чтобы привлечь ее внимание, лицо, которое ко мне обратилось, было не ее, улыбающееся, спокойное, а раздутое лицо трупа, испепеляющее меня взглядом.

Меня разбудил мальчик. Он пришел с новыми нарядами. Я не знала, чего ожидать. Стану ли я одалиской, отправят ли меня в гарем? Но одежда, которую мне принесли, была туалетом знатной женщины: простое платье из розового шелка, прекрасно оттенявшего цвет моей кожи. Был тут и тунисский шифон, на тон темнее. Ткань оказалась настолько тонкой, что пришлось ее сложить вдвое и покрыть ею волосы. Мальчик принес и темно-синий хаик из легчайшей мериносовой шерсти. Он спадал с моей макушки до самых пят.

Я оделась и села на диван. Отчаяние наполняло душу. Голос Хумана прервал мои всхлипывания. Он стоял за дверью и просил разрешения войти. От изумления я не ответила. Он снова спросил, погромче. Мне было не справиться с голосом, поэтому я молчала.

— Приготовься, — сказал он и отдернул полог.

Я впала в панику и попятилась.

— Успокойся. После этой встречи мы вряд ли снова увидим друг друга. Если у тебя возникнут вопросы относительно своей работы, понадобятся материалы или совет, то напиши мне об этом. Ты, кажется, владеешь грамотой? Странно для девушки. Еще одна причина, по которой я обманулся. Время от времени посылай мне образцы своей работы. Я буду отвечать и инструктировать тебя. Если увижу то, что потребует улучшения, то напишу об этом. Хотя тебе далеко до звания мастера, ты займешь положение человека такого ранга. Что бы ты ко мне ни чувствовала, не порочь моего мастерства и своего — тоже. Работа, которой мы здесь занимаемся, переживет всех нас. Помни это. Это куда важнее, чем… твои переживания.

Я всхлипнула. Он поморщился и холодно продолжил: