Люди книги - [17]

Лоле нравилось слушать Мордехая, когда он рассказывал о практических вещах, например, как вылечиться от укуса скорпиона или как остановить кровь при порезе, как устроить отхожее место или сделать навес. Лола знала, что никогда не покинет дом и не поедет в Палестину, но ей нравилось представлять себе жизнь, полную приключений, которая может потребовать от тебя таких умений. И еще ей нравилось думать о Мордехае. Его рассказы напоминали старинные песни на ладино [8]. Их пел ей дедушка, когда она была маленькой. Он торговал на рынке семенами, и мать Лолы, уходя на работу, оставляла с ним дочку. Дедушка знал много историй о рыцарях и идальго, а также стихи о волшебной стране Сефард. Он говорил, что в стародавние времена там жили их предки. Мордехай рассказывал о своей новой стране так, словно это был Сефард. Он говорил, что не может дождаться, когда вернется в Эрец-Израэль: «Я завидую каждому тамошнему восходу солнца. Мне хочется быть там, смотреть, как белые камни долины Иордана становятся золотыми».

В дискуссиях Лола участия не принимала. Чувствовала себя глупее других. Многие члены организации были швабскими евреями и говорили на идиш. В город они пришли в конце девятнадцатого века, вместе с австрийскими оккупантами. Семьи, говорившие на ладино, как у Лолы, проживали в городе с 1565 года. Тогда Сараево являлось частью Оттоманской империи, и мусульманский султан предложил им защиту от преследования христиан. Большинство из тех, кто пришел, скитались с 1492 года. Их изгнали из Испании, и они не могли найти постоянного дома. Мир и приют удалось обрести в Сараево, но только несколько семей по-настоящему разбогатело. Остальные так и остались мелкими торговцами, как ее дедушка, либо простыми ремесленниками. Швабские евреи были лучше образованы, и взгляды у них были, скорее, европейскими. Очень скоро они получили лучшую работу и вошли в высшие круги сараевского общества. Дети их ходили в гимназию и иногда даже в университет. В организации «Хашомер хазаир» они были лидерами.

Одна из них была дочерью городского советника, другой — сыном вдовца фармацевта. Мать Лолы на них стирала. Отец другой девушки служил бухгалтером в министерстве финансов. Там работал швейцаром отец Лолы. Но Мордехай со всеми был на равной ноге, так что постепенно она набралась храбрости и задала вопрос.

— Мордехай, — спросила она робко, — разве ты не рад быть дома, на родине, говорить на своем языке и не заниматься такой тяжелой работой?

Мордехай повернулся к ней с улыбкой.

— Это не мой дом, — сказал он тихо. — И не твой. Настоящий дом евреев — это Эрец-Израэль, а здесь я для того, чтобы рассказать всем вам о жизни, которой вы можете жить, подготовить вас и привезти — строить нашу еврейскую страну. — Он раскинул руки, будто готовясь принять в объятья ее и всех остальных. — Если хочешь, мечта становится явью.

Он помолчал, видимо желая, чтобы все вникли в смысл его слов.

— Один великий человек сказал это, и я ему верю. Ну а ты, Лола, сделаешь ли явью свои мечты?

Она покраснела, поскольку не привыкла к вниманию. Мордехай улыбнулся и обратился ко всей группе:

— Подумайте об этом. Чего вы хотите? Вырывать, наподобие голубей, друг у друга крошки или сделаться соколами пустыни, ковать свою судьбу?

Исаак, сын фармацевта, был слабым, книжным мальчиком в очках с толстыми стеклами. Мать Лолы часто говорила, что фармацевт, несмотря на всю свою ученость, не знает самого простого: как правильно кормить подрастающего ребенка. Но из всех молодых людей в зале один Исаак нетерпеливо ерзал во время пламенной речи Мордехая. Мордехай обратил на это внимание и повернулся к нему:

— В чем дело, Исаак? Хочешь, чтобы мы выслушали твое мнение?

Исаак поправил на носу металлическую оправу очков.

— Возможно, то, что ты говоришь, справедливо для евреев в Германии. Мы слышим оттуда тревожные вести. Здесь нет ничего подобного. Антисемитизма в Сараево никогда не было. Посмотрите, где находится синагога: между мечетью и православной церковью. Прошу прощения, но Палестина — дом арабов, а не наша родина. Уж точно не моя. Мы европейцы. Зачем отворачиваться от страны, давшей нам благосостояние и образование? Зачем становиться крестьянами и жить среди людей, которые нас не хотят?

— Значит, предпочитаешь быть голубем? — Мордехай сказал эти слова с улыбкой, но пренебрежение звучало отчетливо, даже Лола заметила.

Исаак снова поправил очки и почесал в голове.

— Может, и так. По крайней мере, голуби никому не приносят вреда. А вот соколы живут, охотясь на других животных, обитающих в пустыне.

Лола слушала спор этих двоих, пока у нее не заболела голова. Она не знала, кто из них прав.

Сейчас она ворочалась на тонком матрасе и пыталась успокоить взбудораженные мысли. Надо уснуть, иначе она не сделает днем свое задание и отец захочет узнать почему.

Лола работала с матерью в прачечной. Она ходила по городским улицам с тяжелыми корзинами, разносила накрахмаленное белье и забирала грязную одежду. Теплый влажный пар вгонял ее в дрему, и это в то время, когда она должна была следить за котлом. Мать находила ее пристроившейся в уголке, когда вода остывала и на поверхности тазов образовывалась грязная пена.