Люди и ящеры - [12]

Гораздо быстрее сюда можно было добраться через южные ворота стойбища, следуя почти прямо на юг, но Мартин не удивлялся. Он долго жил среди схаев и давно уже знал, что при малейшей возможности ящеры стремятся избрать как можно более замысловатый маршрут. Так, на всякий случай, чтобы следы запутать. Эта привычка у них в крови, укоренилась на протяжении веков. Привычка далеко не лишняя.

Из тени холма выдвинулись молчаливые воины. Шуссов взяли под уздцы. Маш-борзай, а за ним и Мартин спешились. Когтистые пальцы быстро ощупали Мартина, выискивая припрятанное оружие. Тоже вековечный обычай. Схайссы это вам не Сейшелы.

– Ничего нет. Идите, – сказал стражник.

По ступеням, вырубленным в окаменевшей от Хассара глине, они поднялись к плоской вершине. Там на большой площадке горел костер. У огня сидел сам Уханни, борзай-машиш племени сивов. А по бокам шатра возвышались неподвижные фигуры стражников.

Фосехта соединил ладони, без слов повернулся и зашагал вниз. Мартин не был ни маш-борзаем, ни даже схаем, поэтому так же молча распростерся на циновке из жестких стеблей хвоща, выражая почтительность в высшей из принятых форм

– Поднимись, – сказал машиш. Мартин встал.

– А теперь садись на шкуру, – сказал машиш и бросил подушку.

Он собственнолапно помешал варившееся в котле мясо, ухватил бронзовыми щипцами большой кусок, шлепнул его на блюдо. В качестве гарнира добавил соленых и поджаренных папоротников. А вот хлеба не дал. Хлеба схаи не знали. Вообще их рацион был калорийным и даже витаминным, но уж очень спартанским.

– Ешь, мягкотелый.

Мартин не заставил себя упрашивать. Машиш погрузился в молчание, поскольку, предложив угощение, признавал мягкотелого своим гостем. А по правилам здешнего этикета из гостя нельзя вытягивать слова. Они должны выйти под давлением пищи сами. В пустом желудке нет мудрости, считают схаи. И надо признать, не все их обычаи плохи.

– Пей, – сказал машиш, когда Мартин управился с мясом.

И налил папоротниковой браги под названием ухватуха. Страшная это вещь и для мозгов, и для желудка, если кто еще не знает. Но вся череда предложений сама по себе была высшей любезностью и честью, оказываемой только равным, поэтому Мартин похлопал себя сразу по обоим коленям, а потом соединил ладони.

– Ты хорошо усвоил наши обычаи, – сказал машиш. Мартин осушил чашу и почтительно перевернул ее над

своей макушкой.

– Да будет прохладным твой шатер, машиш. Пусть уффиких радуют тебя сыновьями. Да пошлет великий Мосос...

Машиш совершенно по-людски отмахнулся. Только не рукой, а когтистой лапой.

– Ты хорошо усвоил наши обычаи, мягкотелый. Но хватит, хватит церемоний. Я не за этим тебя позвал. Давай говорить серьезно

– Слушаю тебя со всех сторон, машиш.

– Ты спас мне сына. Знаешь, что он хочет тебя убить?

– Еэ.

– И как ты к этому относишься?

– Таков обычай, – уклончиво сказал Мартин. Машиш усмехнулся.

– Наши обычаи мне ведомы. Что ты намерен делать?

– Я не знаю, что мне делать. Уханни пожевал плоскими губами.

– У нас много дурацких обычаев, – неожиданно сообщил он. – А у вас?

Мартин вздохнул.

– Да тоже хватает. Дурацкие обычаи умеют долго жить, как и все дурацкое.

– А ты умеешь говорить правду. Зачем к нам пришел?

– Чтобы вас понять.

– И рассказать своему машишу? -Да.

– Так поступают шпионы.

– Если я шпион, то очень плохой.

– Почему?

– Мягкотелому трудно быть незаметным в Схайссах. Машиш сдержанно квакнул.

– Это правда. Зачем ты нас хотел понять?

– Чтобы договориться.

– О чем нам договариваться?

– О торговле.

– Торговля – хорошо. У вас много вещей, которые мы делать не умеем. Но вещи – не главное.

– Все равно торговля лучше войны.

– Лучше.

– Давайте торговать.

– Сейчас не получится.

– Почему?

– Ты многое знаешь, пленник. Но не все. Ледяные горы больше нас не разделяют. После сильного содрогания земли там вытекло озеро. На его месте получился проход. А схаи начали объединяться. Большинство племен признали Су Мафусафая верховным машишем. Понимаешь, к чему это ведет?

– Будет война?

– Еэ.

– Но мои родичи не собираются нападать.

– Может быть, и так. Но это не имеет значения. Для нас вы – чудовища, которых нужно истребить. Раньше это не давали сделать горы. Сейчас они тоже мешают, но воевать уже можно.

– А для тебя, машиш, мы тоже чудовища?

– Раньше и я так думал. Сейчас – не знаю. Пожалуй, я бы не стал затевать с вами войну из-за ничего. Но даже среди сивов большинство этого хотят. Просто потому, что вы другие.

– И этого достаточно?

– Еще как достаточно. Войны могут начинаться и не из-за таких пустяков.

– Да, к сожалению, – сказал Мартин. – Но разумно ли? Война – это смерть. Я долго живу среди вас и я вижу: схаям так же не нравится умирать, как и нам, мягкотелым.

– Хог. Это верно. И я не хочу воевать с такими, как ты. Ты спокойный. Но скажи, много ли у вас таких, как ты?

– У нас есть и хорошие, и плохие, – с сожалением сказал Мартин. – Так же, как и у вас.

– Вот в этом беда. Толпой овладевают плохие. Толпа редко слушается разума.

– Не всегда. Власть у сивов принадлежит умному машишу. Уханни заквакал. Потом хлопнул по коленке. Однако в

его голосе слышалось осуждение:

– Ты умно сказал. Схаи любят лесть. Но если я дам ей волю, то вместо меня будут править льстецы. Так у нас бывало. Ничего хорошего. Я хочу видеть все, как есть. И я вижу войну со всех сторон. Слишком многие не понимают, как это скверно. Поэтому не боятся войны