Люди и руины - [55]

Рассмотрев вопрос об интеллектуалах и реализме, стоит уточнить еще один момент. Как было сказано, пристрастие интеллектуалов к коммунизму носит до некоторой степени парадоксальный характер, поскольку коммунизм презирает интеллектуала как такового, видя в нем тип, по сути принадлежащий к миру ненавистной буржуазии. Впрочем, подобное отношение могут разделять и противники коммунизма. Учитывая тот смысл, который в современном мире вкладывают в понятия «культура» и «интеллектуальность», мы можем с полным правом воспротивиться их превознесению. Характерным предрассудком буржуазной эпохи, особенно распространенным среди либералов и гуманистов, является преклонение перед людьми культуры и интеллектуалами, как перед высшим классом, почти аристократией — «аристократией мысли», по достоинству занявшей место, принадлежавшее ранее древней элите и родовой знати. Однако истина состоит в том, что современная культура и интеллект являются ничем иным, как плодами разложения и внутреннего распада целого. Именно поэтому антиинтеллектуализм сыграл значительную роль в последнее время, возникая почти как биологическая реакция организма на болезнь, впрочем, слишком часто идущая в ошибочном или сомнительном направлении.

Мы не будем останавливаться здесь на последнем вопросе, который более обстоятельно рассмотрен в другой нашей работе, где речь шла о неоднозначности антирационализма.[78] Ограничимся лишь указанием на возможность третьего пути, ведущего по ту сторону как интеллектуализма, так и антиинтеллектуализма, и позволяющего преодолеть «культуру» буржуазного толка. Мы говорим о мировоззрении — по-немецки Weltanschauung. Мировоззрение зиждется не на книжном знании, но на внутреннем складе и особой восприимчивости — врожденных, а не приобретенных. По сути речь идет не о теории или эрудиции, но об особой предрасположенности и поведении, которые влияют не только на область мышления, но затрагивают также сферу чувств и воли, определяют характер и проявляются в реакциях с уверенностью инстинкта, проясняя данный смысл существования.

Как правило, мировоззрение является не столько чем-то индивидуальным, сколько берет свое начало в традиции, являясь органическим порождением тех сил, которые и определяют соответствующий облик цивилизации. В то же время a parte subjecti[79] оно проявляется как своего рода «внутренняя порода», экзистенциальная структура. Во всех цивилизациях, кроме современной, именно «мировоззрение», а не «культура», пронизывало собой самые различные слои общества. Культура же и концептуальная мысль не имели господствующего положения, будучи простыми средствами выражения, вспомогательными орудиями мировоззрения. Не могло быть и речи о том, что задачей «чистого мышления» якобы является раскрытие истины и придание смысла существованию; напротив, роль мышления состояла в том, чтобы прояснить то, чем уже обладали, то, что как чувство и прямая очевидность предшествует всякому размышлению. Таким образом, плоды мышления обладали исключительно символической ценностью, воспринимались как своего рода вехи, и концептуальное выражение в этом отношении не пользовалось никакими преимуществами по сравнению с другими возможными формами выражения. В древних цивилизациях для этого чаще использовались ритуальные образы, символы в точном значении этого слова, мифы. Сегодня дело обстоит несколько иначе вследствие все более высокой оценки западным человеком мозговой деятельности. Однако важно не спутать существенное с побочным и признать нормативность указанного похода, при котором «культура» и «интеллектуальность» служат лишь средством выражения более глубинного и врожденного пласта, а именно мировоззрения. Стоит добавить, что более правильным мировоззрением скорее будет обладать человек, не имеющий специального образования, чем писатель; солдат, потомок дворянского рода, крестьянин, верный земле, нежели буржуазный интеллектуал, «профессор» или журналист.

В этом отношении Италия уже долгое время находится в неблагоприятном положении, так как сегодня в прессе, академической культуре и критике, превратившихся в подобие самых настоящих масонских организаций, тон задает именно худший тип интеллектуала, не знающего ровным счетом ничего ни о подлинной духовности, ни о человеческой цельности, ни о мышлении, основанном на твердых принципах.[80]

«Культура» в современном понимании перестанет нести в себе опасность лишь тогда, когда ее представители будут изначально обладать мировоззрением. Ибо человек способен действовать, лишь изначально обладая внутренним стержнем, который служит ему надежным проводником, позволяющим отличить то, что может быть усвоено, от того, что должно быть отвергнуто; приблизительно так же ведет себя организм, усваивая или отторгая нечто новое.

Несмотря на очевидность этих соображений, либерально-индивидуалистическая мысль упорно не желает принимать их во внимание. Одним из наиболее плачевных последствий общедоступности «свободной культуры», всячески поддерживаемой либеральным мышлением, является то, что люди, не способные верно оценить происходящее, чей ум еще не обрел надлежащей формы, своего «мировоззрения», в духовном плане оказываются полностью безоружными перед лицом различных влияний. Эта опасная ситуация, прославляемая как прогрессивное завоевание, является следствием совершенно ложного допущения, согласно которому современный человек достиг куда большей духовной зрелости по сравнению с жившими в так называемые времена «мракобесия», а следовательно способен к самостоятельному суждению и действию (на том же допущении строится и полемика современной «демократии» против всякого принципа авторитета). Это чистое заблуждение: никогда раньше в мире не было такого количества лишенных внутренней формы, открытых любому внушению и идеологической отраве людей, которые, даже не догадываясь о том, подчиняются психическим влияниям, порождаемым царящей вокруг интеллектуальной, общественной и политической атмосферой, и становятся их слепым орудием.