Люди и праздники. Святцы культуры - [17]

Тем более что мои мышей не ловят. Да и зачем мне мыши? Мне нужна чистая – не разбавленная страстью, выгодой и самолюбием – любовь. Чтобы пережить ее, нам, как Богу, надо сделать шаг назад, вернуться на землю и склониться перед тварью размером с нашу любовь. С этой – божественной – точки зрения у котов идеальные габариты. У них есть свобода воли, но они ею не злоупотребляют. У котов хватает ума, чтобы с нами не говорить. Они знают, чего хотят, и уж точно нам не завидуют.

Только межвидовая любовь, решусь заключить, бывает счастливой без взаимности.

16 февраля Ко дню рождения Джорджа Кеннана

Самый известный труд Кеннана – телеграмма. В ней 4000 слов, и в музее она занимает семиметровый стеллаж. Этой посланной в 1946 году из Москвы депешей дипломат отвечал на вопрос Вашингтона об истинных целях и мотивах советских вождей в их послевоенной политике. Кеннан писал, что Кремль охвачен историческим неврозом, который рождает параноидальный страх перед свободным миром, что делает невозможным нормальное сосуществование двух систем. Но и новую войну, которую многие тогда считали неизбежной, Кеннан признавал немыслимой. Выходом был компромисс: тотальная политика сдерживания. Холодная война, предотвращающая катастрофу.

Мало кто из американцев так хорошо знал и любил Россию, как Джордж Кеннан. Глубоко изучив ее историю и литературу, он ясно видел различия между двумя странами. Характерно, например, его меткое замечание о том, что для американского “бизнесмена” в русском языке есть только один эквивалент – “купец”, слово, не вызывавшее у русских позитивных ассоциаций. При этом Кеннан отнюдь не считал сталинский режим русской судьбой. Тоталитаризм, с его точки зрения, был универсальной болезнью ХХ века. Главное препятствие к выздоровлению Кеннан видел в железном занавесе. Правда о свободном мире, предсказывал он, рано или поздно приведет к мирной трансформации режима, об ужасах которого американский дипломат знал все. (Он лично присутствовал на процессах “вредителей”.)

Несмотря на слабое здоровье и болезни, мучившие его с детства, Джорджу Кеннану посчастливилось дожить до предсказанной им перестройки и даже обсудить ее с Горбачевым.

В семьдесят восемь лет Кеннан наконец ушел на покой. Другой историк, Джон Гэддис, написал биографию своего прославленного коллеги. По условию договора опубликовать ее можно только после смерти героя книги. Кеннан умер в сто один год.

18 февраля Ко Дню пельменей

Эти пельмени мы называем “от Довлатова”. Чтобы оценить и удивиться, надо знать, что Довлатов презирал гурманов. Считая еду закуской, он полагал, что писателю негоже интересоваться съестным больше, чем того требует природа. В его случае она требовала немало, и он с удовольствием вспоминал, как однажды съел ведро котлет.

Тем удивительнее, что именно Сергей открыл особые пельмени. Я отношу это за счет тотальности его таланта. Довлатов прекрасно рисовал, правильно пел, сочинял стихи под каждую рюмку и умел при нужде готовить. Так или иначе, именно Довлатов нашел в корейском магазине тестяную кожу – аккуратные пачки тончайших кружков, из которых терпеливые азиаты вертят дамплинги, а мы – пельмени. Прелесть этого открытия в том, что оно позволяет, устранив возню с мукой, использовать гостей по назначению: занять им руки, освободив языки.

Поскольку пельмени не только еда, но и развлечение, вроде танцев, я зову на них гостей, предпочитая разговорчивых художников – они лучше других справляются с лепкой. Пельмени можно делать из всего, что в них влезает, и я не останавливаюсь, пока не наберется с пяток мисок разного фарша. Постную говядину хорошо смешать с легкой курятиной. Индюшатине идет жареный бекон. Баранина – пополам с кинзой. Жирная свинина – со свежим имбирем и анисом. Готовил я и плотные пельмени из почти черного бизоньего мяса, и рыхлые – из грубо нарубленной лососины с китайской капустой.

Слепив первую порцию и уложив ее на шезлонг, оставшийся на балконе с лета, мы продолжаем работу, дожидаясь, пока пельмени схватятся на морозе. Когда они начинают стучать, как четки, их пора топить в кипящем бульоне, а как всплывут – тут же, огненными, подавать со сметаной, сдобренной домашней горчицей.

Честно говоря, азиатское тесто совсем не похоже на отечественное. Оно тоньше, крепче и на языке скользкое. Но так даже лучше, потому что больше можно съесть. А это важно, ибо каждый сорт готовится и поедается отдельно, и я не отпускаю гостей, пока не попробуют все.

20 февраля Ко дню рождения Роберта Олтмена

Олтмен, автор монументального “Нэшвилла” (1975), импрессионистских “Коротких историй” (1993), ловко стилизованного “Госфорд-парка” (2001) и моих любимых предсмертных “Компаньонов” (2006), такой же гений авторского кино, как Феллини или Бергман, но он не европейский, а только и именно американский режиссер. Прежде чем принять Олтмена, надо открыть Америку. И это сделать тем труднее, что она была у всех на виду.

Могучая оригинальность Олтмена в том, что, работая с традиционными жанрами, он тайно, незаметно, без пафоса и скандала возвышает их до универсальных метафор и национальных символов. Поэт хаоса, строящий свою историю на заднем плане бытия, он терпеливо складывает мозаику из фрагментов голой реальности. Для этого Олтмен раскалывает сюжет на мириады фабульных осколков, которые не он, а мы должны сложить во внятный сюжет. И как бы ни петляла дорога, она неизбежно приведет к финалу. Что касается смысла, то мы догадываемся о нем, лишь оглядывая картину с той высоты, на которую нас поднял режиссер.