Люди и портреты - [13]

— А-а, кого я вижу. Никак Павел Тумасов собственной персоной.

— Здравствуй, Али Хамраевич.

— Здорово, здорово. Рад тебя видеть. Как дела?

— Да так.

— Говорят, ты теперь в России обитаешь?

— Да, обитал. В Москве. Так… — у Павла не еще не прошли последствия вчерашних посиделок в ресторане.

— Хорошо, что ты приехал. Поговорить надо.

Зейналов очень обрадовался ученику, отсутствовавшему в городе несколько лет и сразу же достал из стола чашки, налив Павлу свежезаваренного ароматного чая. Чай был любимым напитком Али Хамраевича. Он знал в нем толк и умел правильно его приготовить. Многочисленные друзья, зная его пристрастие, всегда привозили из различных поездок новые сорта чая в подарок этому гостеприимному человеку. Павел вспомнил это и с досадой подумал, что из-за последних событий он так и не догадался поискать в магазинах какой-нибудь особо экзотический сорт чая для бывшего любимого преподавателя.

— Ну, в общем, нам удалось более или менее раскрутиться. — продолжал Зейналов. — То, чем мы когда-то занимались из хулиганства, мы поставили на промышленную основу. Теперь японцы у нас покупают.

— Да вы что?

— Американцы… но я думаю, ты там в Москве более интересными вещами занимался, не так ли?

— Да так сразу и не расскажешь, — смущенно улыбнулся Павел и осторожно, чтобы не обжечься, отпил чая из фарфоровой чашки, украшенной восточным, скорее всего японским орнаментом. — меня засосали мутные воды частного бизнеса. Я только два дня как приехал из Москвы, и не все гладко там у меня складывается. Поэтому мне и придется задержаться здесь на некоторое время, чтобы уладить возникшие проблемы.

— Ясно. — задумчиво протянул Зейналов. — Тогда так: давай выпьем за твое возвращение.

— Не-е… не могу я… перебрал вчера. — скривился Павел.

— Да наоборот, надо повторить. — знающим голосом безапелляционно заявил Зейналов. — Это же спирт, он всю муть снимает. Чистейший, нашего производства.

Али Хамраевич достал из шкафа литровую бутылку.

— Производство спирта это один из родов деятельности нашей фирмы. У наших партнеров есть небольшой ликеро — водочный цех за городом. Там они производят и разливают в двухлитровые графины водку и коньяк и гонят фуры в Турцию. Связи налажены очень хорошие.

Он вырвал из сети телефон, поставил на стол бутылку, два фужера, блюдца с нарезанными толстыми кусками копченой колбасой и сыром; отдельно лежал длинный хлеб — ловаш.

— Ну что, давай за встречу. — Зейналов поднял свой фужер, наполненный до краев, чокнулся с фужером Павла.

— За встречу.

Встреча продолжалась до позднего вечера, потому что закончившему свой рабочий день Николаю пришлось развозить пьяных друзей по домам.

— О-о-о… — Павлу, не без труда открышему дверь машины и вышедшему покурить, порвыв свежего весеннего воздуха ударил в лицо. — Наконец-то…

— Паша… иди ко мне, Паша… я тебя обниму! Паша, дорогой ты мой! — пьяненький Али Хамраевич полусидел-полулежал на скамеечке у собственного дома, Николай гремел связкой ключей, открывая дверь. — Паша, ты главное, духом не падай! Теперь ты дома…

— Не надо, не надо, Али Хамраевич! Я его сам доведу. — Николай аккуратно взял под руки слабо соображающего Али Хамраевича и несмотря на его протесты потащил в дом.

— Куда же ты, Пашка… посиди со мной, Пашка… — доносился голос Зейналова.

— Пашка уже ушел! — отрезал Николай и жестом показал Павлу, с помощью пару выкуренных крепких сигарет более — менее пришедшего в себя, садиться в машину.

Николаю пришлось взять на себя роль няньки — на квартире, раздевая пьяного Павла. Когда он снял с Павла туфли и попытался уложить на диван в комнате, Тумасов внезапно схватил его за руку.

— Она достанет меня.

— Кто? Кто она? — не понял Николай.

— Какая-то сука выдает себя за Наташу. Звонила вчера всю ночь… — заплетающимся голосом сокрушался Павел. — звонила и звонила… сегодня, наверное, тоже будет звонить… она меня достанет.

— Не беспокойся. Больше не позвонит. — Николай вышел в гостиную, вытащил штепсель из розетки и положил рядом с аппаратом. — Спи спокойно! — заверил он друга.

Однако посреди ночи вновь раздался телефонный звонок. Павел со стоном заворочался. Телефон продолжал надрывно звонить. Тумасов приподнялся на кровати и горестно завыв, обхватил голову руками.

Наконец он собрался с мыслями и подойдя к аппарату, снял трубку.

— Я здесь. — раздался знакомый голос, тут же сменившийся короткими гудками.

Павел ошалело повертел в руке вырванный штепсель с проводом. Откуда взялись эти звонки? Уж не мерещится ли ему? Алкогольные галлюцинации? Он машинально снова включил телефон в розетку.

«Я здесь». Где здесь? Повинуясь внезапному порыву, Павел надел тапки и вышел на лестничную площадку. Как и ожидалось, та была пуста. Павел заглянул в лестничный пролет.

— Эй! — окликнул он в пустоту.

Никто не отозвался.

Павел повернулся, чтобы зайти назад в квартиру и остолбенел: под проводом звонка была вложена небольшая фотография. На ней была изображена его племянница с незнакомым Павлу молодым симпатичным брюнетом спортивного телосложения. Фотография была сделана на берегу моря солнечным летним днем.

К восьми часам утра пепельница в комнате Павла была полна окурками, счет выпитому кофе пошел уже на литры, зато в голове Тумасова созрел план. Он набрал номер приятеля.