Люди без города - [6]

— Ну и что? — не понял я. — Есть спрос, есть предложение, есть гармония в мире. В чем проблема?

— Вот в чем.

Ингвар засунулся в огромный сейф, порылся там и, вынырнув, протянул мне монету.

— Видел такие?

Я посмотрел на шестеренку с микроскопом на реверсе крупной монеты и кивнул.

— Доводилось. Не ожидал увидеть у тебя.

— А я вот не удивлен, что ты видел, прикинь? Не зря я в совпадения не верю!

— К этой чеканке есть некоторый специфический интерес…

— Да-да, я в курсе. И знаю, что за нее бывает. А ты ведь знаешь, кто такие чеканит, да?

Разговор принимал довольно опасный оборот и, по-хорошему, надо было на этом его заканчивать и уходить — Ингвар не единственный барыга в городе, нашел бы через кого золото взять. Но я не стал обострять.

— Знаю. Это золотой рубль Русской Коммуны. Очень чистое золото, но оборот его довольно… хм… специфический.

— Ты проводник, Македонец? — спросил Ингвар в лоб.

Задавать такой вопрос не то, что неприлично, но и небезопасно. Проводники не любят внимания. Тихая это профессия, непубличная.

— Нет, — ответил я совершенно честно. Не стал изображать удивление и переспрашивать, какого вагона.

— Но связан с этой темой, так?

— Связан.

— Тогда забирай! — он вытащил из сейфа плотный мешочек и гулко брякнул им по столу. — Двадцать пять монет.

— Это приличный капитал, — осторожно сказал я. — Они ценятся выше золота по весу.

— Да? — Ингвар махнул рукой, — Не знал. Я их по цене лома взял. Но неважно — забирай по весу. Для меня это горячий товар, а для тебя, как я понимаю, проблемы нет?

— Нет, — признал я, — но, если ты в курсе темы, то мог бы и сам пристроить.

— Я вчера в первый раз своими глазами видел другой мир, — неожиданно признался Ингвар. — Я не очень в курсе темы, но, чтоб я сдох — как же я хочу быть в курсе!

— У меня с собой не хватит налички, чтобы выкупить прямо сейчас, — предупредил я его. — Буду готов завтра.

— Все равно забирай, я завтра подготовлю остальную часть, за все и расплатишься разом. Не хочу у себя хранить.

Я пожал плечами и сгреб увесистый мешочек в карман.

— И еще, — вспомнил о нужном. — Мне опять нужен ствол. Лучше всего такой же, болгарский «макар» с глушаком.

— Да что ты их, жрешь что ли? — удивился Ингвар. — Нет, не говори, не хочу знать. Завтра будет.

Тот, из которого я дагов пострелял, я закинул в реку — зачем мне паленый? Остался второй, но с одним мне неуютно. Я ж Македонец.

Артем

Этим утром Артем проснулся от внутреннего беспокойства. В последнее время его часто посещали какие-то смутные ощущения. То ли что-то вот-вот произойдет, то ли оно уже произошло, но не тут, то ли все-таки тут, но он не заметил. Довольно дискомфортно. Ольга успокаивала, что это побочные эффекты экспериментов профессора Воронцова, и что это пройдет. Черт бы этого профессора драл…

Артем спросонья пошарил рукой по постели — Ольги не было. Уже не первый день он просыпался в одиночестве. Его… подруга? Женщина? Жена? — смывалась тихо и рано, уносясь по своим непостижимым делам. Смешно сказать — но он до сих пор не мог окончательно определиться, кто для него Ольга. С его самого первого дня в Коммуне они жили вместе, делили постель и скромный здешний быт, но про то, чтобы пожениться, речь не заходила ни разу. Впрочем, тут, как ни странно, спокойно относились к таким формальностям — Артем ожидал каких-то махровых пережитков Империи, вроде «семейного кодекса», парткомов и профкомов, заглядывающих под каждое одеяло. Это, как и многое другое, оказалось ерундой — жизнь в Коммуне вообще ничуть не была похожа на тот образ, который он себе составил из ее истории и своих предрассудков на тему СССР. Слишком мало тут было людей и слишком жестко их отжало в центрифуге событий, чтобы не облетела большая часть формальной шелухи. То, что осталось — было странным и, поначалу, очень непривычным, но Артему скорее нравилось, чем нет.

Институт брака тут присутствовал в форме традиционного «гражданского» — то есть, с регистрацией оного в соответствующей базе данных. Это все, что Артему было на сей счет известно. Выспрашивать у Ольги подробности было неловко — не стоит разговаривать с женщиной о браке, если ты не собираешься немедленно сделать предложение. А он не собирался. Артем не раз думал, как реагировать, если Ольга скажет завтра: «Давай, наконец, поженимся». Но она не говорила, и он старался этим не заморачиваться. Может, и не скажет, зачем ей?

С Ольгой ему было… странно. Она красива, великолепна в постели, покладиста в быту, умна и обладает прекрасным чувством юмора… А еще у нее роскошная задница. Чего тебе еще надо, дурень? Ничего не надо, Артем искренне восхищался, глядя на нее. Да, в их паре она была ведущей, и это было непривычно — но при этом Ольга умела провести свои решения так ненавязчиво и убедительно, что он не чувствовал себя ущемленным. Тем более, что она тут была как рыба в воде, а он все еще ходил в неофитах. До сих пор не вполне разобрался во многих ключевых моментах функционирования здешнего социума.

Артем встал, наскоро принял душ, оделся и потащился в столовую. Коридоры комплекса были почти пусты — здесь принято вставать несколько раньше. Однако у Артема был свой график. Это, кстати, тоже немало способствовало его неполной включенности в местную жизнь. Собственно, кроме Ольги и тех, с кем он непосредственно сталкивался по работе, никакими близкими знакомыми он так и не обзавелся. Впрочем, Артем всегда признавал, что асоциален и вообще довольно унылый в коммуникативном плане тип. Тем не менее, все встреченные в коридоре и на лестнице соседи по жилому комплексу здоровались с ним искренне и благожелательно. Хотя он и не помнил, как их всех зовут, но мог поручиться, что они — помнят. Вначале это его несколько напрягало, но потом он принял умолчальную благожелательность за местную норму и успокоился. В конце концов, это его не обязывало ни к чему, кроме ответного приветствия. Если бы он им пренебрег, его немедля бы спросили, все ли с ним в порядке, и не нужна ли помощь. Самым неожиданным открытием для Артема стало, что это не формальная любезность, принятая в западной части цивилизации его среза, а реальное беспокойство и готовность помочь. Внутренние связи здешнего социума были ближе, чем он привык, что имело свои плюсы и минусы. Как любая общинность.