Люциана. Трилогия - [2]

Глупо? Наверно, она глупая, несмотря на два высших образования. Людмила могла бы достичь большего, чем должность старшего менеджера в перспективной компании, торгующей компьютерами. Она могла бы… Но зачем? Кому нужны суетливые движения? Беготня вверх-вниз по карьерной лестнице. Выживание за счет других, хождение по головам, стратегические планы. Втянись она в колесницу достижения успеха, не осталось бы этой темной аллеи в безлюдном парке, и ветер не раздувал бы ее темные, как смоль волосы, и она не вдыхала бы аромат увядающего лета с примесью надвигающейся грозы. Она не увидела бы, как скользят желто-красные листья по пестрому ковру земли. Грязный неровный асфальт с подсыхающими лужами и вспыхивающая россыпь звезд на небосводе. Какой контраст и какая идиллия.

И у нее не было бы получаса, чтобы признаться, что жизнь ее — одно сплошное ничто, а муж, скорее всего, давно завел любовницу, а с ней живет по привычке, просто потому, что ничего не хочет менять. Слишком много лет, слишком много ничего нестоящего имущества. Перемены — что это такое? Излишняя суета, напрасно потраченное время. А развод? Суды, разборки — целая эпопея, брошенные плоды бесцельно прожитых лет. Несмотря на иронию, Мила была уверена, что именно так и думает Толик, собираясь в очередную многонедельную командировку. Она читает это в его взгляде — смесь жалости, презрения и холодного равнодушия. А Мила притворяется, что все нормально, как обычно. И она будет ждать его, и приготовит ему ужин, и постирает его рубашки, и даже спросит, как он съездил…. Обидно? Кто-то скажет, что она унижает себя, свое достоинство, но это не так. Ей не больно. Ей все равно. Завтра снова на работу. И она расскажет коллегам, что у нее идеальный брак. А они сделают вид, что поверили ей, насмешливо взглянув на ее вышедший из моды наряд и бледное лицо без намека на косметику. Только ее давно не трогает, что подумают о ее облике другие. В ней есть что-то пострашнее внешней заурядности. Что-то спрятанное, полузабытое, дикое и чужое….

Но сейчас. Сейчас у нее было полчаса, чтобы признаться себе…. Чтобы захотеть жить. Чтобы забыть о снотворном, без которого не начинается ни одна из ее ночей. И вспомнить о мечтах, о мыслях и надеждах, которые наполняли ее когда-то давно. Так давно, что, кажется, это было в прошлой жизни.

Запнувшись за камень, Мила Ларина, чуть не полетела носом на асфальт, но удержала равновесие и громко рассмеялась над собственной неуклюжестью. Ветер кинул листья ей в лицо и женщина снова покачнулась. "А ведь я стою посреди дороги. Как я здесь очутилась! — пронеслось у нее в голове, перед тем, как в глаза ударил слепящий свет фар. " Черт, а у меня еще оставалось пять минут…."

"Темно. И больно. Как больно. Я не могу открыть глаза. Умерла? Это вряд ли. Иначе не было бы боли. Жива. Тяжелый вздох. "Я не одна? Я чувствую чье-то присутствие. Это одна из способностей, которые я спрятала давно, но сейчас боль выпустила их. Но я не слышу мыслей. Не чувствую жизни, рядом с собой. Неужели все-таки мертва? Нужно попытаться открыть глаза, а не философствовать. А..х. Не могу. Я словно сплю, но ощущаю окружающий мир, и я в теле. Мне больно. Не могу не о чем думать, кроме боли. Нужно понять, где ее источник. Нога, левая нога и ребра. Меня сбила машина. Точно. Блеск фар. Еще я помню музыку. Чертов ублюдок-водитель ехал, балдел, может, даже подпевал и дергал ногой в такт мелодии. Разве ему до меня. Значит, это он меня привез сюда. Я не в больнице — это точно. Я открываю глаза. Боже, что это? Все словно в тумане. Какая красивая комната, словно из моих снов. Просторно. Сумрачно. Торжественно тихо. Бледно-голубые стены, высокий потолок, изящная мебель, дорогие побрякушки, изысканная обстановка в венецианском стиле. Здесь, как в музее, а я лежу на кровати, большой и удобной. Я слышу шаги. Сильные властные, уверенные, неуловимые…. Так бывает? Я вся перехожу в слух. Мне не страшно. Я давно разучилась бояться. По-прежнему очень больно, да так, что не могу повернуть голову и увидеть своего обидчика. Но вот его лицо склоняется надо мной. Боже, как он красив! Я хочу плакать, глаза щиплет. Дыхание срывается, а сердце пускается вскачь. Синие непроницаемы холодные глаза смотрят на меня или сквозь меня. Не могу понять. Этот взгляд изучает, засасывает, лишает сил. Какие черные зрачки, а за ними пустота. Губы чувственные, четко очерченные и сложенные в слабое подобие улыбки. Нос тонкий, брови, словно у женщины — изогнутые и высокие, скулы впалые, а ресницы пушистые, шелковистые, ухоженные светло-русые с золотинкой волосы мягкой волной касаются моего лица. Я никогда не видела подобной идеальной красоты. Он мне снится. Я пытаюсь вернуться себя, я не слышу его мысли. Или мои выстроенные за десятилетия барьеры слишком велики, что мне теперь не снять их.

— Привет. Я Ричард. — Тембр голоса совершенно неописуем, он словно ласкает, пронзает, струится сквозь меня. Серебристый звон колокольчиков раздается в голове, накрывает тонкой паутиной блаженного умиротворения. Я во власти этого голоса и его красоты. Почему же я не слышу его мысли? Впервые за столько лет мне это действительно нужно, жизненно необходимо. Туман снова окутывает с головы до ног, растворяя золотую паутину радости и счастья. Теперь я чувствую покой и негу. Я словно плыву. Как во сне. Его улыбка, ямочки на щеках…. Теплые влажные губы касаются моего лица. Если я сплю, что пусть это мгновение длиться вечно. Пусть он целует меня. Всегда. И, как ответ на мои мольбы, его руки, прохладные и нежные, снимают с меня блузку так умело, так быстро. Я не успеваю за ним. Он — сильный. Его тело состоит из твердых мышц, я глажу его ладонями и слышу свой собственный стон. Да. Мне именно это нужно. Сейчас…. Я так устала. Я так хочу тепла. Капельку тепла и надежды на то, что все еще жива и нужна…."