Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - [112]

Как я понял позже, Василий в этих ночных застольях фактически подражал своему отцу». При появлении Василия на даче Зубалово в буквальном смысле оживало. Гремела радиола, звенели бокалы, а вокруг устраивались обильные возлияния. То есть шла война, ежедневно на фронте гибли люди, а в это время столичная элита веселилась, не обращая внимания на эту «формальность».

«В Зубалово становилось все веселее и пьянее. Кутил Вася с компанией кинематографистов, – пишет Э. Радзинский. – Среди них – сценарист Алексей Каплер, фигура легендарная, главный сердцеед столицы. Когда одному мужу сообщили о романе его жены с Каплером, он сказал знаменитую фразу: ”Мужья на Каплера не обижаются”… Я знал его – он был другом моего отца. Тучный Каплер был некрасив, да и писал, скажем, “не лучше других”. Талант его был в другом: это был гениальный рассказчик. Когда говорил – завораживал. Сирена – Каплер… Был в этой компании и другой тогдашний “плейбой” – знаменитый кинорежиссер-документалист Роман Кармен. И Вася радостно окунулся в веселую жизнь. Пьяный, стрелял по люстрам в ресторанах – это называлось “хрустальный звон” – и пребывал в бесконечных романах… Великое имя отворяло женские сердца».

В 50-е на следствии по делу уже поверженного принца один из его бывших собутыльников, писатель Б. Войтехов, покажет: «Однажды застал у своей жены, Л. Целиковской, ее приятельницу, артистку В. Серову, и неизвестного офицера-летчика. Тот стал уговаривать поехать на дачу. По дороге Серова сказала, что он является Василием Сталиным. На даче он начал беспардонно приставать к моей жене, Л. Целиковской, пытаясь утащить ее в уединенное место. Я вмешался в резкой форме, он извинился, и в остальном ужин прошел без особых происшествий. Не считая, что подвыпивший Василий взял из камина обуглившуюся головешку и разрисовал ею лица сидевших за столом кинооператора С. и режиссера К.».

И все же в один прекрасный день случится то, что должно будет случиться. Сын вождя немного переиграет, а произошедшая в пьяном угаре любовная история несколько подпортит, если так можно сказать, его карьеру…

«Год 1942. Москва – прифронтовой город, – припомнит художник-карикатурист Борис Ефимов. – Совсем недавно закончилась историческая битва под Москвой, отброшенные от столицы гитлеровцы окопались на дальних подступах к городу. В эти дни гостиница “Москва” превратилась в огромное общежитие для остававшихся в столице писателей, журналистов, дипломатов, артистов. Там жили Илья Эренбург и Леонид Утесов, Леонид Ленч и Евгений Петров, Константин Уманский и Валентин Катаев, Янка Купала и Лидия Русланова. Я жил на восьмом этаже, а номер на пятом этаже занимал Кармен, изредка приезжавший сюда из фронтового Подмосковья. Как-то я столкнулся в коридоре с Леонидом Утесовым.

– Что с вами, Леонид Осипович? – спросил я. – Вы чем-то взбудоражены.

– Да, понимаете, какая вышла петрушка. Мне позвонил Рима Кармен, позвал к себе. У меня, говорит, тут хорошая компания, посидим, потреплемся. Заодно – выпьем, закусим. Ну, я зашел. Действительно, сидят за столом. Нина, жена Кармена, какие-то девицы, молодые люди. И еще какой-то рыжеватый паренек суетится. Говорит, что пойдет достанет еще водочки, закусочки. «Кто это»? – спросил я тихо у Кармена. Он многозначительно на меня посмотрел: «Неужели вы его не знаете, Леонид Осипович? Это – Вася, сын Сталина». Меня, как обухом по голове, – продолжал Утесов. – Ну и ну. Только этого мне не хватало – мало ли что может случиться… Прежде всего, скажут – при этом был Утесов. Вы представляете себе, как это мне нужно? И я схватился за голову и говорю: «Прости, Рима. Я забыл предупредить Елену Осиповну. Я сейчас…» И бегом пустился к себе в номер.

Из песни, как известно, слова не выкинешь. И к рассказу перепуганного Утесова нельзя не добавить следующее: Нина, хорошенькая жена Кармена, как принято говорить, «положила глаз» на Васю, тот от этого отнюдь не уклонился. Между ними возникла настолько тесная «дружба», что Нина приняла это всерьез. И вскоре, как рассказывали, знакомясь с кем-то, назвала себя, протягивая руку, коротко: Сталина». Но это было только начало, а вот развязка наступила несколько позже… Ее подробности спустя десятилетия расскажет доктор юридических наук, первый муж Светланы Аллилуевой, сестры Василия, Григорий Иосифович Морозов: «до нашего приезда в доме (“дальняя дача” И. В. Сталина) жили родители Н. С. Аллилуевой, покойной супруги вождя, – отец Сергей Яковлевич и мать Ольга Евгеньевна. Всякие контакты с Иосифом Виссарионовичем у них давно прекратились. Старшие Аллилуевы, не очень, кстати, ладившие между собой, по сути, оказались отрезанными от внешнего мира. Только изредка их навещали Светлана и Василий.

Последний уже крепко пил. Поэтому его приезды особой радости старикам не приносили. Как-то Василий приехал в Зубалово в сопровождении большой и шумной компании. Отмечали его “помолвку” с красавицей Ниной. Я знал ее прежде. То была первая любовь Василия. Познакомился он с ней на катке “Петровка, 26”. Там вечерами собиралась тогдашняя “золотая” молодежь Москвы. Нину знали как близкую подругу Света Придворова, сына Демьяна Бедного. Это был представительный и весьма щедрый молодой человек. Впрочем, сама Нина тоже в средствах особенно не нуждалась. Ее отчим – начальник ОБХСС московской милиции – души не чаял в падчерице. И потому очень ее баловал. Нина прекрасно одевалась и была эдакой “леди с Бродвея” – в жемчугах и соболях. Василий был покорен сразу и бесповоротно. Нина ответила ему взаимностью, особенно после того как узнала, чей он сын.