Любви подвластно все - [40]

– Как прошла прогулка с леди Арабеллой?

– Превосходно, – буркнул Лайон. И немного помолчал, собираясь с духом. Потом добавил: – Сэр, не могли бы вы обойтись без меня? Мне нужно срочно вернуться в Суссекс.

Айзея промолчал. С минуту он внимательно смотрел на сына, затем, наконец, спросил:

– Срочно нужно? Зачем?

– Гнедая кобыла, которую я давно уже хотел купить, наконец-то выставлена на продажу, и мне хочется побыстрее приобрести ее. – Лайон придумал эту ложь, когда катался в парке с Арабеллой – та выехала на прогулку как раз на гнедой кобыле. Но, увы, он теперь вряд ли был в состоянии купить лошадь: почти все деньги вложил в последний проект клуба «Меркурий».

Айзея опустил газету на колени и снова посмотрел на старшего сына. На сей раз прошло, наверное, несколько минут, прежде чем он наконец проговорил:

– Значит, кобылу?

Вопрос был задан с такой иронией, что Лайон невольно содрогнулся, но все же довольно дерзко заявил:

– Да, представьте себе, именно кобылу.

И снова воцарилось молчание.

– Что ж, Лайон… – Отец вздохнул. – Отправляйся в Пеннироял-Грин, займись своей кобылой, а матери скажи, что я буду через неделю.

Прежде чем переступить порог хибарки Даффи, Оливия сделала глубокий вдох, стараясь набрать в грудь побольше воздуха. Наверное, точно так же вели себя ловцы жемчуга, когда готовились нырнуть в темные глубины моря. Ее единственная обязанность состояла в том, чтобы с благожелательной улыбкой оставить продукты и поскорее уйти – родители дали ей разрешение только на это, – но Оливия никак не могла этим ограничиться. Ведь семейство Даффи вовсе не цыплята на скотном дворе, которых надо лишь покормить, не более того. Она просто не понимала, как человек, у которого имелись сердце и совесть, мог бы заглянуть в дом Даффи, посмотреть в лицо хозяйке – и не предложить никакую помощь. А дети этих несчастных… Как ни странно, Оливия всех их полюбила. Некоторые из них были шумными и дерзкими, другие же – сущими ангелочками, но для нее все они были бедными малышами, по воле судьбы лишенными детства. Эти дети становились няньками и уборщиками с того момента, как начинали ходить.

Оливия старалась похвалить всех детей и с каждым старалась хоть немного поговорить. Ей хотелось, чтобы они поняли: для нее они – самостоятельные личности, а не множество голодных разинутых ртов. Она была твердо уверена: каждый из них имел те же права, что и все остальные дети. Но, увы, усилия ее были жалкой каплей в безбрежном океане нищеты…

Переступив порог убогого жилища, Оливия поставила корзину с продуктами на грязный выщербленный стол, а затем раздвинула занавески и распахнула окно, чтобы хоть немного проветрить душную комнату. Осмотревшись, она невольно вздохнула – мокрое белье, висевшее у очага, похоже, уже покрылось пятнами плесени. Миссис Даффи тотчас же принялась его снимать, а дети толпились вокруг матери.

– Сегодня у нас ячменные лепешки, – с приветливой улыбкой сказала Оливия.

– Спасибо вам, мисс Эверси, – поблагодарила хозяйка, заправив за ухо выбившуюся из узла на затылке прядь. Эта женщина давно уже утратила остатки гордости и теперь была рада любой помощи.

«Неужели мистер Даффи когда-то смотрел на нее с восхищением? – подумала Оливия. – Неужели сердце этой женщины когда-то радостно подпрыгивало в груди при виде мистера Даффи?»

Тихо вздохнув, Оливия сказала:

– Давайте я подержу малышку, пока вы покормите остальных.

Миссис Даффи молча кивнула и отдала ей ребенка, хорошенькую малышку, еще совсем недавно весело смеявшуюся, а теперь, увы, вялую и апатичную. Было очевидно, что ей нездоровилось – как и на прошлой неделе.

У Оливии болезненно сжалось сердце, когда она взглянула на девчушку. Но как помочь бедняжке, как исправить положение?

– О, моя дорогая… – проворковала она, когда девочка беспокойно заерзала у нее на руках. – Может, следует показать ее доктору?

– Конечно, ей нужен доктор. – Женщина улыбнулась с такой обреченностью, что Оливии сделалось не по себе. Она ужасно смутилась, только сейчас сообразив, что у Даффи не было денег на доктора. А также – на каменное надгробие. И если малышка умрет, то скорее всего будет зарыта под деревянным крестом где-нибудь за домом.

«А у миссис Даффи все останется по-старому», – подумала Оливия со вздохом.

– Я навещу вас в следующий вторник, – прошептала она. И, поцеловав младенца в лобик, протянула его матери.

Миссис Даффи взяла ребенка так же молча, как и отдавала; в данный момент эта малышка была для нее тяжкой обузой.

Оливия же, едва сдерживая слезы, схватила свою корзину и покинула дом. Теперь-то она поняла, что Лайон был единственной радостью в ее жизни – великим счастьем, дарованным судьбой, – а все остальное: и газеты, и отец, и даже леди Арабелла, – не имело совершенно никакого значения. Значение имели только мгновения, которые она провела с ним.

Ей безумно хотелось увидеть его хотя бы еще раз просто для того, чтобы сказать, как она ему благодарна.

Глава 10

Лайон вернулся в Пеннироял-Грин во вторник, в три часа дня – к двум не успел. Увы, он не мог замедлить бег времени, хотя конь у него был очень резвым, а дороги – хорошими. И он почти бежал от конюшни до заветного вяза, куда сразу же направился, весь в поту и в пыли после дальней дороги.