Любой ценой - [98]

– Именно так. – Капарелли поднялся из-за стола. – По крайней мере, похоже на то, что вы для этого дела подобрали достойную команду.

– Подобрала. И если мы не сумеем добиться своего, в этом не будет их вины.

* * *

Солнечный свет позднего дня тяжёлым золотом изливался на изумрудно-зелёные газоны Белой Гавани. Бронированный лимузин Хонор опустился на парковочную площадку. Истребители взмыли вверх, а она выбралась из машины и замерла на мгновение, наполняя легкие резким воздухом севера и наслаждаясь видом возвышавшихся вокруг древних деревьев.

Бриз пронёсся сквозь качающиеся ветви и запустил в её волосы крошечные нежные пальчики. Глубокое, бессовестно чувственное наслаждение казалось наполняет всю её. Отчасти это было обычной реакцией после долгого пребывания на космическом корабле. Искусственность среды нормального её рабочего места являлась неизбежным элементом избранной ею жизни, но рождена она была в окружении дикой природы Сфинкса. Хонор была настолько же отпрыском горных лесов и живой, временами дикой, энергии парусных лодок рассекавших глубокие, холодные океаны Сфинкса, как и офицером Флота Королевы. Именно эта странная, временами болезненная раздвоенность заставляла её ещё глубже ценить оба её мира.

Но на этот раз было нечто большее. Она ощущала на заднем плане сознания Нимица и смаковала его чувство… довольства. «Именно это слово» – решила она, потянувшись нежно потрепать его по ушам. В глубочайшем смысле этого слова, «домом» для неё всегда был дом её родителей на Сфинксе. Дом, который построили родители Стефани Харрингтон так много веков назад. Дом, служивший столь многим поколениям её семьи. Дворец Харрингтон на Грейсоне ныне тоже был «домом». Конечно в другом смысле. И, по-видимому, её мантикорский особняк у залива Язона тоже. Хотя почему-то он всё ещё казался скорее «жилищем», чем настоящим домом. Возможно, именно поэтому она пошла на поводу МакГиннеса и Миранды – и матери – когда они настаивали, чтобы переименовать этот особняк просто в «Дом у Залива», чтобы тем самым он отличался от её грейсонского дворца.

«Но это, – подумала она, пропуская сквозь себя звуки ветра, птиц и музыку текущей воды, – это место также стало домом». Наверняка больше, чем залив Язона. Больше даже чем Дворец Харрингтон на Грейсоне. Возможно, почти также, как тот дом, в котором она в буквальном смысле слова родилась. Не из-за радушного спокойствия обстановки, ощущения, что древний дом и его с любовью ухоженные лужайки рады ей и готовы её принять. Хотя она, конечно же, ощущала и это. Но подлинным домом это место делали жившие здесь люди.

Трио её телохранителей выстроилось вокруг неё даже здесь, пока она шла по усыпанной гравием дорожке. При её приближении двери отворились, а сердце её трепыхнулось, когда из них вышел Хэмиш Александер. Урчание Нимица, полное любви, громыхнуло ей в ухо, когда она ощутила блистающую вспышку его радости. Затем за Хэмишем в двери плавно и тихо выплыло антигравитационное кресло.

Саманта лежала, свернувшись, на груди Эмили вытянутым, изогнутым вопросительным знаком; подбородок её покоился у Эмили на правом плече. Урчание Нимица внезапно усилилось. Хонор рассмеялась, хотя не могла винить кота за такую реакцию. Не тогда, когда её ощущение возвращения домой также усилилось.

– Добро пожаловать домой, – мягко сказала Эмили, как будто прочитав её мысли, когда Хонор поднялась по ступенькам.

– Поверить не могу насколько я хорошо чувствую себя здесь, – ответила Хонор и глаза её в удивлении расширились, когда Хэмиш ее обнял. Она на мгновение замерла, взглянув через его плечо на Эмили. В изумлении, не в сопротивлении. Они всегда были очень осторожны и никогда не обнимались на виду у её телохранителей или прислуги Белой Гавани. На самом деле на виду у кого бы то ни было. И тем более, по негласной договоренности, на виду у Эмили.

Но когда Хонор, взглянув на Эмили, ощутила её эмоции, то поняла, что им не стоило волноваться. Оттенок горечи в её эмоциях всё ещё оставался, нотка исполненного печалью сожаления о всём, что было потеряно. Но было и чувство интенсивной… удовлетворённости. Приветствия и счастья, звучавших эхом эмоций Хэмиша в добавок к собственной радости Эмили.

Паралич Хонор прошёл. Глаза ее увлажнились, она позволила себе опуститься щекой на широкое плечо Хэмиша, обняв его левой рукой в то же время протянув правую Эмили.

– Ты и должна чувствовать себя здесь хорошо, – нежно сказала Эмили. – Это твой дом.

* * *

Хонор переводила сузившиеся глаза с Хэмиша на Эмили и обратно, пока они провожали её в дом. Теперь, когда первоначальный всплеск эмоций возвращения домой пошёл на убыль, она поняла, что под покровом их эмоций кроется что-то ещё.

Нимиц тоже чувствовал это. Он с легкостью спрыгнул с плеча Хонор в кресло к Эмили, присоединившись к Саманте, но теперь поглядывал вверх, на своего человека, и она ощущала его любопытство.

«Они что-то затевают, – подумала Хонор. – У них для меня заготовлен какой-то сюрприз».

Она хотела было что-то сказать, но остановилась. Что бы ни было у них на уме, они явно ожидали этого с нетерпением, и она не собиралась как-либо портить им сюрприз. Сюрприз