Вы, уважаемые читатели, наверняка заметили самое бросающееся в глаза исправление, из сделанных мною. Переводчики этой замечательной серии переименовали главную героиню в Викторию, а я «вернул» ей собственное имя: Хонор. Проблема в том, что, в отличие от Веры, Надежды и Любви, нет русского имени Честь. note 1 Хонор превратили в Викторию явно под воздействием первой книги («Космическая станция Василиск»). Да, вполне подходящее имя для той, кто способна буквально вырвать победу. Однако, во-первых, ее боевой путь – не есть цепочка блестящих побед. Будет разное, в том числе и плен. Единственное, что ей никогда не изменит – это Честь . И, во-вторых, большая часть книг серии имеет в названии игру слов, которую, к сожалению, невозможно адекватно передать по-русски и в которой обыгрывается значение имени Хонор.
Д.Г.
Роджеру Желязны,
джентльмену, ученому, рассказчику и другу,
которого я знал так недолго
Хэмиш Александер, Зеленый адмирал КФМ, тринадцатый граф Белой Гавани, сидел на флагманском мостике Корабля Ее Величества «Королева Кейтрин» и смотрел на экран. Центральное светило системы Найтингейла, звезда класса G3, выглядело как белое яркое пятнышко, а единственная обитаемая планета системы была слишком далеко отсюда, чтобы увидеть ее без увеличения. На экране, отражавшем курс корабля, планету условно обозначал зелено-голубой огонек.
Вражеские корабли, отделявшие «Королеву Кейтрин» от планеты, на экране выглядели сыпью красных точек. Белая Гавань внимательно рассматривал это красное заграждение. Флот Народной Республики Хевен уже несколько часов знал о прибытии мантикорцев, но пока не предпринимал ничего особенного. Хевы просто выстроились между боевой группой Александера и ее целью и двинулись навстречу – так, чтобы перехватить врага глубоко внутри гиперграниц системы. Таким образом, хоть адмирал и получил инициативу, он мало что мог предпринять. Противник знал его цель, находился внутри его курса и мог там оставаться. Хуже того, вражеские корабли держались ровным строем, не пускаясь в ставшие уже привычными неуклюжие маневры. Превосходство сил хевов составляло четыре к трем, и их оптимальное размещение и поведение не позволяло надеяться на какие-то хитрые тактические ходы. Единственное, во что оставалось верить Александеру – это в качественное превосходство своих кораблей. Если он не мог ни расколоть, ни обойти хевенитов, он готов был встретить их лицом к лицу.
Он снова проверил расстояние, потом связался с командирским мостиком «Королевы Кейтрин».
– Ну что ж, капитан Гольдштейн, можете открывать огонь.
– Есть, милорд,– отчеканил капитан Фредерик Гольдштейн, и из установок правого борта «Королевы Кейтрин» вырвался первый мощный залп.
Одновременно дали залп и остальные корабли Двадцать первой линейной эскадры, и все восемь супердредноутов одновременно задействовали подвески, которые буксировали за кормой. Их примеру последовали дредноуты Восьмой и Семнадцатой эскадр, и три тысячи двести ракет с импеллерными двигателями помчались сквозь пять с половиной миллионов километров вакуума.
Белая Гавань наблюдал за их перемещением на экране и хмурился все сильнее. Начальная фаза была почти классической, прямо из учебника по тактике… и все же он ощущал неясное беспокойство. Ничем конкретным обосновать свои чувства он не мог, но целей было больше, чем ожидалось. Уже несколько месяцев Хевен оборонялся очень неровно. Сила их сопротивления зависела от того, какие пограничные формирования сумели продержаться достаточно долго, чтобы быть переброшенными преградить Мантикоре путь к звезде Тревора. На этот раз подразделение по численности соответствовало полноценной оперативной группе, а уверенные действия не имели ничего общего с тем смятением, которое охватило хевенитских флотоводцев с самого начала войны. Все это вызывало у Александера инстинктивное чувство настороженности, которое засело в нем, как заноза. Именно поэтому он открыл огонь с такого большого расстояния, а не подошел поближе. А теперь Александер заставил себя сидеть спокойно и не дергаться, наблюдая на экране за ответным залпом.
Огонь хевов был слабее, чем поток огня, извергнутый его собственными кораблями, – хевы не располагали подвесками, – но у них было четыре полные боевые эскадры, тридцать два корабля стены, и притом – одни супердредноуты. Хевенитский строй выплюнул в противника тысячу двести ракет и Белая Гавань чуть не выругался, заметив, что они сосредоточились на восьми кораблях Двадцать первой линейной эскадры.
Смертоносные светлячки помчались навстречу друг другу. «Королева Кейтрин» вздрогнула выпуская второй залп, потом третий, а потом навстречу волне разрушения, накатывающейся на передовую мантикорскую эскадру, вылетели зеленые точки заградительного огня. Хевенитские ракеты гибли под ударами противоракет, но целей было слишком много. Хевы начинали соображать, что к чему. Их плотный огонь явно был рассчитан на то, чтобы перегрузить оборону Двадцать первой эскадры, – и, несмотря на превосходство мантикорской технологии, некоторые ракеты хевов все равно должны были достичь цели.
