Любой ценой - [134]

– А если меня в лоб спросят не я ли отец? – Хэмиш расстроено взмахнул рукой. – Черт побери, я и есть отец, и случайно это вышло или нет, но я этим горд!

– Знаю, милый, – нежно сказала Эмили блеснув глазами и положив действующую руку ему на предплечье. – Но если тебя спросят в лоб, то лгать тебе точно нельзя. Так что я предлагаю тебе рассмеяться.

– Рассмеяться?

– Настолько натурально, насколько сумеешь, – подтвердила она. – Я знаю, что твои актерские качества оставляют желать лучшего, дорогой, но я помогу тебе попрактиковаться перед зеркалом.

В её взгляде явственно был виден огонек, и он скорчил ей гримасу.

– Но, – более серьезно продолжила она, – это действительно лучший ответ. Смейся. А если на тебя продолжат наседать, то просто повтори, что не намерен обсуждать этот вопрос, и что, по твоему мнению, к очевидному желанию Хонор всем следует отнестись с уважением. Что ты, во всяком случае, намерен отнестись к нему так, как если бы и был отцом ребенка.

– И ты действительно думаешь, что это сработает? – скептически спросил он.

– Этого я не говорила, – ответила Эмили. – Я только сказала, что это наш лучший выбор.

Глава 25

– Хотите ли вы, миледи, чтобы в ваше отсутствие мы что-либо предприняли в отношении этого… субъекта?

Миранда Лафолле сидела за столом в своем кабинете в Доме у Залива. Когда Хонор заглянула в открытую дверь, её «горничная» подняла электронную газету двумя пальцами с таким выражением, как будто нашла в своем супе дохлую мышь.

– И что именно вы задумали в отношении мистера Хейеса? – мягко поинтересовалась Хонор. – Здесь, Миранда, знаешь ли, не Грейсон.

– О, безусловно знаю, миледи. – губы Миранды скривились в отвращении, а Фаррагут – её древесный кот – со своего насеста, стоящего около её кресла, издал тихое шипение. – Свобода прессы – это замечательно, миледи. У нас на Грейсоне, знаете ли, она тоже есть. Но этому Хейесу совсем бы не понравилось то, что он навлек бы на собственную голову своим понятием о «журналистике».

– По мне это выглядит ужасно свободной прессой, – заметила Хонор. – Не то, чтобы я не считала, что мистер Хейес с переломанными ногами будет выглядеть намного лучше. К сожалению, если бы это могло разрешить проблему, то я сама бы уже этим озаботилась.

– Всегда есть Мика, – указала Миранда. Мике Лафолле, её младшему брату, недавно исполнилось двадцать шесть. Достаточно юный для пролонга третьего поколения и с детства получавший адекватные питание и медицинское обслуживание, он вымахал более чем на четырнадцать сантиметров выше своего старшего брата, Эндрю. Несмотря на внушительный рост (он был пятью сантиметрами выше самой Хонор), для грейсонских глаз Мика выглядел намного моложе своего возраста. Он уже заканчивал обучение на телохранителя и явно преклонялся перед Хонор.

– Никакого Мики, – нахмурилась Хонор. – Он еще не телохранитель, и страдает избытком энтузиазма. Кроме того, нанесение телесных повреждений в Звездном Королевстве считается тяжким преступлением, а на него, в отличие от твоего старшего брата, дипломатический иммунитет не распространяется.

– Ну, Ричард наверняка сможет что-нибудь придумать. – Миранда говорила нарочито беззаботно, пытаясь изобразить несерьезность, но Хонор могла чувствовать бурлящую в ней скрытую ярость.

– Миранда, – сказала она заходя в кабинет, – Я на самом деле признательна тебе за твой гнев. За то, как ты – и Эндрю, и Саймон, и Мика, и Спенсер, и Мак – все вы желаете защитить меня. Но вы этого сделать не можете. И хотя Ричард очень хороший адвокат, но Соломон Хейес провел десятилетия, нащупывая, насколько близко он может подобраться к прямой клевете, не пересекая грань дозволенного законом.

– Но миледи, – запротестовала Миранда, отбрасывая шутливую маску, – весть об этом дойдет и домой, на Грейсон. Наши поселенцы скорее всего не придадут этому большого значения, но этот навозник Мюллер и его отвратительная шайка сделают все, что в их силах, чтобы навредить вам в отношениях с консерваторами.

– Знаю, – вздохнула Хонор. – Но в настоящий момент я мало что могу сделать. Я сама покидаю город и отправляюсь назад, к флоту, подальше от репортеров, но письма с предупреждением Бенджамину и Остину я уже отправила. Это все, что я могу предпринять по этому поводу.

Миранда выглядела недовольной и Хонор ей улыбнулась.

– Уж будто бы никто никогда раньше не полоскал мое имя в газетах, – заметила она. – Пока что я ухитрялась это пережить, как бы мало удовольствия ни доставлял мне временами такой опыт. И…

Она сделала краткую паузу и пожала плечами.

– И, – призналась она, – я не настолько безразлично отношусь к этому делу, как ты, похоже, считаешь. Поверь, мистер Хейес еще пожалеет о своей… предприимчивости.

– Миледи? – Миранда заметно оживилась и в голосе её прорезалась некая нотка. Нотка, сопровождаемая взглядом, который грейсонская няня пускает в ход, когда ни один из ее подопечных, как кажется, не имеет ни малейшего представления о том, каким таинственным образом дохлая песчаная лягушка попала в систему очистки воздуха детской.

– Ну, – сказала Хонор, – так уж вышло, что я, собираясь вчера на обед, встретила Стейси Гауптман и наш разговор каким-то образом свернул на журналистику. Похоже Стейси уже некоторое время раздумывала над вложением средств в данную область. Она сказала, что, пожалуй, начнет с покупки «Сплетен Лэндинга» – чтобы, так сказать, пощупать воду. Провести эксперимент, так сказать. И, по-моему, она что-то там сказала про личную заинтересованность в… как же она выразилась? А, да. Личную заинтересованность в «общем повышении уровня профессионализма мантикорской журналистики».