Любой ценой - [128]

– Боюсь что так, – она вздохнула с искренним, по его мнению, сожалением. – Часть меня с радостью бы дала знать этой низкорожденной выскочке, этой сучке, кто именно дунул в свисток. Однако учитывая нынешний… неблагоприятный политический климат и то, как омерзительно лебезит перед нею чернь, было бы не очень разумно изображать из себя объект возмездия. Да и Бертрам меня за это не поблагодарит.

– Так я и думал, – сказал Хейес, излучая всю возможную симпатию. – Поэтому я буду очень аккуратен, документируя используемые мною факты без упоминания твоего имени.

– Какой милый, осторожный человек! – проворковала графиня Файрбёрн.

– Стараюсь, Эльфрида. Я стараюсь.

* * *

– Хонор!

Сэр Томас Капарелли вскочил на ноги, вышел из-за стола и, широко улыбаясь, направился Хонор навстречу, чтобы крепко пожать её руку.

– Рад видеть вас, – сказал он, а Хонор улыбнулась почувствовав за его словами личную теплоту. – И тебя, конечно, Нимиц, – продолжил Капарелли, кивая древесному коту сидевшему на плече Хонор. – И вас, коммодор, – с улыбкой добавил он отпуская руку Хонор, чтобы обменятся рукопожатием с Мерседес Брайэм.

– Вижу, что приоритеты ваши выстроены правильно, сэр Томас, – проворчала Брайэм, реагируя на блеск глаз Первого Космос-лорда.

– Ну, её милость и Нимиц скорее идут за одну персону, коммодор.

– Как скажете, сэр.

– Присаживайтесь. Присаживайтесь обе, хмм, все трое! – пригласил он жестом, указывая на комфортабельные кресла выстроившиеся кружком вокруг кофейного столика в его роскошном офисе. Два кувшина – один с кофе, другой с какао – исходили паром на упомянутом столике. Также на нем были чашки и блюдца, блюдо со свежими круассанами и пучок свежего сельдерея.

Хонор и Брайэм повиновались. Нимиц скользнул на колени Хонор и уставился на сельдерей с откровенной жадностью. Хонор хихикнула и отвесила ему легкий шлепок, а он перекатился на спину, поймал её руку передними и средними лапами и радостно принялся мериться силами.

– И это, – со смешком заметил Капарелли, – должно представлять поведение разумных аборигенов Сфинкса?

– Некоторые коты впадают в детство более охотно, чем другие, сэр Томас, – сказала ему Хонор, шлепая Нимица свободной рукой, в то время как тот урчал от удовольствия.

– Хорошо, что вы ему нравитесь, – сказал Капарелли. – Я видел кадры того, что могут натворить их когти. – Он покачал головой. – Лично меня всегда удивляло, как нечто столь короткое может причинять такие обширные повреждения.

– Скорее всего, это потому, что вы, как и большинство людей, думаете о когтях древесных котов как об аналоге когтей земных кошек. На деле они совсем не такие. Паршивец?

Нимиц отпустил её руку и уселся у нее на коленях. Он вытянул вперед одну из передних лап, слегка согнув длинные, жилистые пальцы, и выпустил игольно-острые когти. Капарелли склонился поближе с зачарованным выражением на лице, и Нимиц повернул лапу когтями вверх, чтобы ему было удобнее их видеть.

– Обратите внимание, – сказала Хонор, – что его когти намного шире у основания, чем у земного кота. Когда люди называют их «саблевидными», это следует понимать буквально, за тем исключением, что заточена не та сторона. А втягиваются они в специальные, выстланные хрящами пазухи, поскольку представляют собой скорее нечто вроде зубов земной акулы, чем то, что на Старой Земле назвали бы «когтями». Структура собственно когтя больше похожа на камень, чем на рог, хрящ или кость, а искривленная внутренняя сторона как минимум столь же остра, как обсидиановый нож. Правда, что их когти не очень длинны, но во всех смыслах у него на каждом пальце лезвие скальпеля без малого полутора сантиметров длины. Вот почему разъяренный кот так похож на бешенную циркулярную пилу. Каждый отдельный порез не так уж глубок, но когда все шесть лап действуют совместно…

Она пожала плечами, а Капарелли слегка содрогнулся от образа, который вызвали её слова.

– Я не сознавал, насколько ужасное это оружие, – признался он.

– Ну, сэр Томас, – с готовностью заявила Хонор, – если хотите настоящий источник кошмаров, можете вспомнить, что гексапумы – которые, как вы знаете, немного крупнее – вооружены такими же когтями. Только, конечно, у них когти восемь-девять сантиметров в длину. Вот почему сфинксианцы никогда не бродят по зарослям без оружия.

– Ваша милость, – сказал Капарелли, – если бы я был сфинксианцем и знал о когтях гексапумы, я бы вообще к зарослям не подходил!

– Нам случается временами терять туристов, – сказала она с непроницаемым лицом.

– Не сомневаюсь, – сухо сказал он, наклоняясь, чтобы лично налить кофе Брайэм и какао Хонор. Капарелли сделал приглашающий жест в сторону круассанов и сельдерея и откинулся в собственном кресле с блюдцем и чашкой в руках.

– Официальная встреча назначена на завтрашний день, – сказал он более серьезным тоном. – Там будет несколько людей – включая Хэмиша, Хонор, – и я надеюсь вы с коммодором Брайэм будете готовы дать подробный отчет и ответить на все вопросы касающиеся операции «Плодожорка».

Он вопросительно поднял бровь и Хонор кивнула.

– Замечательно. Тем временем я просто хотел сказать, что предварительные результаты «Плодожорки» показывают, что эта операция сработала так, как мы и планировали. Хорошая работа. Особенно то, что вы избежали потерь с нашей стороны. Приведет ли это в долговременной перспективе к эффекту, на который мы надеялись, или нет, мы еще увидим, однако никто не смог бы выполнить это дело лучше. Или, если на то пошло, вероятно даже также хорошо.