Любой ценой - [121]
– Боюсь, ты абсолютно прав насчёт того, что они этого потребуют, – сказала Причарт, – И будет трудно объяснить, почему они этого не получат.
– Нет, – не согласился Тейсман, – Очень легко объяснить, что мы не можем быть сильны повсюду, в особенности не нанося ущерба нашей наступательной способности, чего собственно манти от нас и добиваются. Что будет тяжело, так это убедить перепуганных мужчин и женщин выслушать наше объяснение.
– И не только членов конгресса, – тяжело произнёс ЛеПик. – Объяснить это широкой публике тоже будет непросто.
– В действительности, – заметила Причарт, – я меньше обеспокоена необходимостью объяснения того, что случилось, или даже объяснения «как мы позволили такому случиться», чем воздействием произошедшего на общественную поддержку войны. Случившееся не подорвёт её – по крайней мере, не на этот раз. Что оно сделает, так ещё больше разгорячит общественное мнение.
– Согласен, что это может иметь подобный эффект, – сказал Траян, – однако…
– Нет, Вильгельм. Она права, – перебила его Анрио, – Общественное мнение со времён «Удара молнии» распалено до крайности. С точки зрения пикейных жилетов, мы начистили манти физиономии повсюду, кроме Сайдмора, что вызвало чувство величайшего удовлетворения от того, что мы реабилитировались в качестве великой военной нации. Полагаю, что невозможно переоценить высоту, на которую поднялось наше чувство национальной гордости с восстановлением конституции, благоприятными изменениями в экономике, а теперь и успешным возвращением ранее потерянных систем, наряду с огромными потерями, которые мы нанесли флоту манти. Пока что, наверное, это самая популярная война в нашей истории.
И что теперь? – она пожала плечами. – Манти нанесли ответный удар. Они нанесли нам урон и продемонстрировали, что могут сделать это снова. Однако потери нашего флота, как бы болезненны они не были, буквально ничто по сравнению с потерями, которые мы нанесли им в ходе «Удара молнии». Так что, по крайней мере в ближайшей перспективе, общественное мнение потребует, чтобы мы нанесли манти удар в ответ, ещё более тяжёлый, и продемонстрировали им, что нас задевать опасно. Будет некоторая паника, кое-какие крики об укреплении защиты наших наиболее уязвимых систем, но в основном люди заявят, что наилучший способ действий – уничтожить Мантикору, раз и навсегда.
– Вильгельм, боюсь, что Рашель права, – сказала Причарт. – И это причина, по которой я бы желала, чтобы чёртов изменник Арнольд, эта проклятая задница, не погиб сегодня вечером. Если бы я собиралась предать случившееся огласке, то было бы своевременнее всего сделать это сейчас, немедленно. Чем дольше мы будем тянуть, тем эта версия будет казаться подозрительнее всем тем, кто ещё не склонен в неё верить. Но нет ничего надёжного, что мы могли бы предъявить репортёрам, конгрессу, или кому-то ещё. Только теории и подозрения, которые мы не сможем доказать. Если я сделаю то, что должна сделать на самом деле – прикажу нашим силам прекратить активные операции, сообщу манти о том, что по нашему мнению произошло и попрошу о немедленном прекращении огня – я, вероятно, подвергнусь импичменту, даже предполагая, что каждый конгрессмен и каждый из сторонников Арнольда в кабинете будет готов поверить нам хотя бы на мгновение. И, честно говоря, я не знаю, сможет ли конституция пережить свару, в которую это перерастет.
По меньшей мере на пару минут в кабинете повисла гнетущая тишина. Затем Тейсман встряхнулся.
– Самое время подвести итоги, госпожа президент, – произнёс он. – Насколько я вижу, у нас есть два пути. Первый – сделать то, что ты «должна сделать на самом деле», исходя из того, что по нашему мнению произошло. Второй – добиваться решительной военной победы или, по крайней мере, приложить все усилия для достижения военного преимущества, достаточно существенного, чтобы вынудить манти признать наши первоначальные, достаточно ограниченные цели. Чего, как я полагаю, мы не можем сделать, так это попытаться достичь обеих этих целей одновременно.
– Не без каких-либо доказательств случившегося, – согласилась Анрио.
– В настоящее время я полагаю очень вероятным, что у нас никогда не будет каких-либо доказательств, – предостерёг Ушер. – Это крайне мутное дело, а оба действительно знавших что произошло человека – Гросклод и Джанкола – мертвы.
– Рано или поздно мы должны докопаться до сути случившегося и это надо будет предать гласности, – сказала Причарт. – Для открытого общества, верящего в силу закона, нет другого пути. И если мы не сделаем этого сейчас, когда мы наконец нашли время заняться этим, то все мы – а я, как президент, в особенности – должны подвергнуться каре за задержку опубликования нашего открытия. Наши репутации и, очень возможно, всё нами достигнутое подвергнется нападкам, зачастую злобным и безобразным. И, говоря откровенно, мы этого будем заслуживать.
Она обвела взглядом кабинет, её плечи выпрямились.
– К сожалению, – произнесла она в мёртвой тишине, – сейчас я не вижу другого выбора. Кевин, продолжайте искать. Найдите нам хоть что-нибудь.
