Любовный узел, или Испытание верностью - [7]

Кэтрин перевела дух, потому что голос ее предательски дрогнул.

Рыцарь уставился на нее, слегка приоткрыв рот от изумления. В иных обстоятельствах это было бы смешно. Из костра выскочил уголек и лег между ними.

– А остальные будут прокляты или обойдутся без этого, – парировал Оливер, глядя на быстро тускнеющий кусочек, но взгляд его выражал не столько вызов, сколько слегка тронутое ядом сожаление. Затем он покаянно махнул рукой. – Ступай, отдохни. Завтра будет долгий день.

С последним спорить не приходилось. На сегодня у Кэтрин не осталось ни чувств, ни мыслей. Судя по устало поникшим плечам Оливера Паскаля – у него тоже.

ГЛАВА 2

Рассвет пришел хмурый, в воздухе висел мелкий дождь. Запах дыма пропитал одежду, волосы, кожу. Он попадал в грудь с каждым вдохом, поэтому всем хотелось поскорее покинуть руины Пенфоса. Было невозможно забрать с собой всех погибших или выкопать им могилы силами трех взрослых и одного ребенка. В Бристоль везли только тело Эмис. Поскольку она была воспитанницей графа Роберта и матерью Ричарда, ее следовало похоронить в церкви Святого Петра. Остальных погибших положили во дворе и прикрыли зелеными ветвями, нарубленными в лесу боевым топором Гавейна. Оливер быстро помолился над ними в знак уважения, но не стал медлить. Все необходимые обряды будут совершены священником и похоронной командой, которая прибудет из Бристоля через несколько дней.

Чтобы увезти тело Эмис, пришлось перераспределить поклажу. Большую часть продовольствия навьючили на гнедого жеребца Гавейна, а поверх тюков посадили щуплого Роберта. Оливер проследил, как Гавейн помог мальчику залезть на рыжевато-коричневый круп. Этим утром Ричард выглядел угрюмым, избегал любых разговоров, однако злость в его душе явно еще не улеглась. Оливер прекрасно понимал его. Оставалось только надеяться, что надежно защищенный бристольский замок и близость родни помогут мальчику прийти в себя.

Кэтрин, судя по словам, которыми он обменялся с ней прошлой ночью, тоже понимала это. К утру ее глаза покраснели и припухли. Оливер сомневался, что только от дыма. По крайней мере, она умела и смогла плакать.

Рыцарь вспрыгнул в седло, наклонился и протянул молодой женщине руку.

– Обопритесь мне на ногу и держитесь за руку, – велел он.

– Я знаю что делать, – отрывисто бросила Кэтрин, подоткнув полу юбки за пояс. – Мой отец и муж были солдатами. Я научилась ездить верхом раньше, чем ходить.

Оливер покрепче сжал губы, чтобы подавить улыбку и удержаться от искушения ответить. Ясно, что эта женщина не любит быть кому-либо обязанной.

Рука, которую она вложила в его, была холодной, огрубевшей от работы, с короткими ногтями. На безымянном пальце блестели два кольца: одно у самого основания, второе чуть выше сустава. Оба золотые, с гравировкой. Судя по всему ее муж был редкой птицей, то есть богатым солдатом. Большинство солдат служат за пищу и оружие. Денег на роскошь им остается немного.

Оливер втащил женщину на спину коня, и она уселась не боком, как сделала бы это леди благородного происхождения, а прямо, как мужчина.

Рыцарь не смог сдержать улыбки, от которой ярко засияли его темно-серые глаза и появились две ямочки на щеках.

Кэтрин сердито уставилась на него.

– Что вас так позабавило?

– Нет, ничего. Я не забавляюсь, а восхищаюсь, – ответил Оливер, по-прежнему широко улыбаясь.

Ее чулки были чудесного фривольного красного цвета и изящно обтягивали щиколотку и икру.

Проследив за взглядом рыцаря, женщина попыталась одернуть подол, но тут же откинулась назад и выпрямилась, недовольно пробормотав:

– Пяльтесь, если уж вам так нравится, только постарайтесь, чтобы глаза не выскочили раньше, чем мы очутимся в Бристоле.

– Спасибо, постараюсь, – серьезно ответил Оливер, нисколько не смутившись. – Виной всему опять восхищение, причем не чулками, хоть они и красивы, а вашей храбростью.

Глаза Кэтрин раздраженно блеснули.

– Не расхваливайте меня, я не лошадь.

Оливер, по-прежнему ухмыляясь, перевел взгляд на уши коня.

– Держитесь за мой пояс, – распорядился он. – Я уже понял, что вы родились и выросли в седле, но если свалитесь, то погубите не только очаровательные чулочки.

Рыцарь спиной чувствовал, что Кэтрин рассердилась еще больше, однако короткая перепалка несколько разрядила мрачную ситуацию, а это было уже неплохо. Рыцарь подобрал поводья, Герой пошел боком и попытался встать на дыбы. Сзади сдавленно вскрикнули, и в его пояс вцепились две руки.

– Вы нарочно! – послышался возмущенный вопль.

– Клянусь, что нет! – запротестовал Оливер, но испортил свое заявление невольным смешком.

Он ожидал, что руки исчезнут, однако они остались. В гробовом молчании маленький отряд выехал из ворот, оставив за спиной обгоревшие развалины Пенфоса.

Сначала Кэтрин сидела позади Оливера и упорно дулась. Рыцарь предоставил ей в этом полную свободу: он не пытался ни развлечь свою спутницу, ни ухудшить ее настроение какими-нибудь колкими замечаниями.

В двенадцати дюймах от глаз молодой женщины в такт хода лошади покачивалась одетая в кольчугу спина. Сквозь звенья виднелся стеганый льняной подкольчужник с темными пятнами от стали. Пояс, за который держалась Кэтрин, был из прекрасно выделанной оленьей кожи с тисненым узором из дубовых листьев. К нему на равных расстояниях крепились оловянные медальоны, какие носят паломники. Кэтрин узнала лодку Св. Джеймса, меч Санта Фе и пальмовую ветвь Иерусалима. Наверное, рыцарь лично побывал во всех этих святых местах, потому что кожу его покрывал загар, который нельзя получить под солнцем Англии.