Любовный хлеб - [2]

Твое обличье Фебова огня

Не чуждо, с лунною дорожкой схоже.

Куда ни оглянусь, оно все то же.

Я плачу, прошлому не изменя.

Твоя любовь ко мне цветку подобна —

Отринув смерть, в дремоту влюблена,

На жертву и на подвиг неспособна;

Поникла, словно стебелек, она,

Воззрилась, изумясь, на вихорь тот,

Который лепестки ее сметет.

«Когда Любовь меня разоблачит…»

Когда Любовь меня разоблачит,

Повергнув этот гордый лоб во прах,

На миг не усомнюсь в ее правах —

Какой-то смысл высокий в этом скрыт,

Скупое совершенство; пусть звучит

На улицах, благовестит в церквах,

Что я отведала, себе на страх,

Любовный хлеб. Он мне, как Смерть, претит.

Все сказано. Не стоит продолжать.

Не любишь ты — на том и порешим.

Твоей рабыней, вопреки всему,

Я стала. Плен мой будет нерушим,

И это каждый волен осмеять,

Но муки я не выдам никому!

«Я — только лето сердца твоего…»

Я — только лето сердца твоего,

Не все четыре времени в году.

В иных краях достойней существо

Ты встретишь: нет, я большего не жду.

Осенний груз плодов я не коплю,

Нет зимнего прозрения во мне,

И слишком долго я тебя люблю,

Чтобы звенел мой голос по весне.

Вот почему за летом вслед крадусь

И барабаны войск моих молчат.

Подобно лету, я к тебе вернусь —

Ты будешь вновь цветку и птице рад.

Иль даже лета своего черты

В другой поре найдешь невольно ты.

«О, если любишь, радость раздели…»

О, если любишь, радость раздели

Со мной — иль дай мне часть своих страданий!

Лишения твой жребий рассекли,

Жестоко полоснув по тонкой ткани.

Златая нить моей судьбы прочна,

Незыблема — ей нипочем наветы.

Она несчастьями закалена,

И ты прекрасно понимаешь это.

Побудем же хоть день наедине

И окунемся в солнечную ясность,

В цветущий сад! — иль вновь придется мне

Брести, как ты, сквозь горе, смерть, опасность…

Пойдем встречать то, что с весною схоже:

Ведь если это не любовь, то что же?..

«Жалей меня не оттого, что свет…»

Жалей меня не оттого, что свет

На склоне дня покинул небосвод;

Жалей меня не оттого, что след

Красы былой с полей и рощ уйдет;

Жалей меня не оттого, что лик

Луны поблек, волна стремится вспять;

Не оттого, что страсть мужская — миг

И больше мне твоей любви не знать.

Давно известно мне: любовь — пурга

Цветов, летящих с вишневых ветвей,

Прибой, швыряющий на берега

Обломки затонувших кораблей.

Жалей меня за то, что разум скор,

А сердце неразумно до сих пор.

«Вдруг от твоей всем видимой личины…»

Вдруг от твоей всем видимой личины

И от твоих рассказов устаю,

Рассеянно из беглых мыслей вью

Свою причудливую паутину;

Тебе в лицо и на руки смотрю,

Любя, не знаю, в чем любви причина…

«Но он в стихах так изливал кручину,

Так пел восторг!» себе я говорю.

Припомни, друг, когда черты чужие

Начнешь искать, всмотрясь в мои черты,

Как в книге ты меня узнал впервые,

Как за строку в меня влюбился ты:

Мы связаны, покуда пальцы злые

Не сдавят горла певчей Красоты!

«Вовек не затянуться этой ране…»

Вовек не затянуться этой ране —

Ее не смерть, не злоба нанесла:

Сама любовь истлела, отцвела,

У Красоты оборвалось дыханье.

Теперь на этой выжженной поляне

Трава не вырастет: сгорят дотла

Ростки — их уберечь я не смогла.

Там, под землей, горчит мое страданье.

Я вынести могу ветра в апреле,

А в августе — последний летний гром;

Я знаю, что мы все в земной постели,

Ко праху прахом отойдя, уснем.

Но смерть мечтаний лучших в колыбели

По сердцу моему — удар ножом.

«Опять приду на этот хмурый берег…»

Опять приду на этот хмурый берег

И хижину поставлю у воды,

Так, чтобы водоросли — знак беды —

Чуть-чуть моей не достигали двери,

Так, чтоб исчезла боль моей потери,

Прозренье унесло ее следы.

Здесь будут мысли ясны и тверды,

Лишь здесь познаю счастье в полной мере.

Любовь из глаз твоих ушла мгновенно,

Не помнят нежных слов твои уста;

Миг — и исчезнет вкупе с тем, что тленно,

Полунапевность, полунемота.

Зато все те же скалы в буйстве пены

Увижу там, где юность прожита.

«Признаться, я люблю тебя не так…»

Признаться, я люблю тебя не так,

Как жизнь — к примеру, меньше, чем вьюнок,

Что вкруг стены оставил гибкий знак,

Не как листвы осенней костерок.

Но ты — ты светишь мне в моей судьбе

Жемчужной мглой, предвестницей дождя.

Упрямо взор мой приковал к себе!

И я смотрю, смотрю не уходя.

Пройдут недели, прежде чем пойму,

Зачем мне помнить цвет твоих кудрей,

И как они растут, и почему

Я от словес твоих живу мудрей.

Узнает мир, что я тебя люблю,

Хотя любви сейчас не сознаю.

«Я женщиною рождена, и мне…»

Я женщиною рождена, и мне

Присущи наши, женские понятья.

Готова я упасть в твои объятья,

Когда мы вместе; въяве ли, во сне

Пульс прояснен, а разум — в пелене.

Так создан свет — над беднотой и знатью

Владычит Страсть. И снова я проклятью

Подчинена, унижена вполне.

Ты не подумай, что из-за измены

Здоровой крови шаткому уму

Я сразу полюблю тебя. На смену

Презренью жалость сердцем не приму —

Напротив. Нам, безумцам, несомненно,

Слова при новой встрече ни к чему.

Услышав симфонию Бетховена

О музыка, не умолкай, звучи!

Обратно в мир не отвергай, продлись!

Твои животворящие лучи

В моей душе, как маяки, зажглись.

Ты властного прозрения полна:

Злость, зависть — все, гнетущие Добро,

Застыли в путах колдовского сна,

Как поварята в сказке у Перро.

Вот лучший в жизни миг! Покой храня,

Цветет напев, а хрупкий стебелек