Любовные письма великих людей. Мужчины - [6]

Лоренс Стерн – Кэтрин Форментл (8 мая 1760 года)

Моя дорогая Китти,

сюда я приехал совершенно благополучно, если не считать ранения в сердце, которое нанесла мне ты, любимая моя, прелестная моя шалунья. А теперь, дорогая, дорогая моя девочка, позволь заверить тебя, что ни один мужчина не был более предан женщине, чем я – тебе. Сердце мое, покуда оно бьется, будет преисполнено к тебе нежностью, где бы я ни был.

Я благодарю тебя за то любезное доказательство твоей любви, которое ты дала мне, за доказательство твоего желания успокоить мое сердце, отказав сама знаешь кому. Пока я забавляю публику [sic][1], так тоскливо быть в разлуке с моей дорогой, милой Китти. Одна мысль о том, что этот проходимец имеет полную свободу навещать тебя, терзает мою душу. Поэтому я принимаю доказательство твоей любви и твердых принципов еще более благосклонно и так сильно доверяю тебе, как будто нахожусь рядом с тобой – подобно Богу! Но я сижу в тишине и одиночестве в своей спальне (десять часов вечера, спектакль окончен) и дал бы гинею только за то, чтобы коснуться твоей руки. Я постоянно посылаю свою душу посмотреть, что ты делаешь. Как бы я хотел послать вместе с душой и тело.

Прощай же, дорогая и добрая моя девочка. Помни, что я – навсегда твой верный друг и преданнейший поклонник… Сегодня вечером иду на ораторию. Прощай, прощай!

P. S. Твоей матушке мое почтение.

Пиши мне в Пэлл-Мэлл, второй дом от Сент-Олбанс-стрит.

Лоренс Стерн – леди Перси (отправлено из Маунт-Кофе-Хаус, вторник, 3 часа)

Странный механистический эффект производит на любовника писание любовного послания в двух шагах от женщины, которая завладела его сердцем и душой. По этой причине (но в основном все же потому, что обедаю по соседству) я, Тристрам Шенди, пришел прямиком из своего жилища в кофейню, ближайшую, какую смог найти, к дому моей дорогой Леди. И попросил листок самой лучшей бумаги, чтобы правдиво изложить свои убеждения – итак…

О, моя дорогая Леди, какой бедлам в моей душе устроила ты! Кстати, я думаю, это слишком обыденное вступление для столь необыкновенной ситуации, в которой я оказался по твоей милости, – в ситуации, когда (Бог – свидетель) меня держат на расстоянии. И я в отчаянии, оттого что не могу ни на дюйм приблизиться к тебе, несмотря на все шаги и ухищрения, которые способен изобрести мой рассудок. Любой мужчина, будучи в здравом уме, бежал бы от тебя прочь. Но чем дальше уносили бы его ноги, тем яснее и яснее он бы понимал, что бегство бессмысленно, глупо и безрассудно, хотя разум твердил бы, что вернуться – значит обречь себя на поражение. А может быть – и на верную погибель.

Почему ты говоришь, что была бы рада меня видеть? Тебе доставляет удовольствие делать меня еще более несчастным? Или тебе нравится ощущение собственного триумфа, оттого что твои глаза и губы превратили мужчину в законченного глупца, хотя остальные в этом городе считают его умником?

Я глупец, самый слабый, послушный, нежный глупец из всех, кого женщинам приходилось испытывать на прочность, и наиболее непостоянный в своих целях и суждениях относительно восстановления своего здравого рассудка.

Так и есть, ведь всего час назад я преклонял колени и клялся, что никогда не подойду к тебе, и молил Господа о том, чтобы Он дал мне силы устоять перед искушением. После молитвы я ощущал себя настоящим христианским героем, готовым сразиться с целым светом, с молниями и самим дьяволом. Сомнений нет, все они в конце концов будут дрожать у моих ног.

И вот теперь, так близко от тебя, возле мерзкого каменного панциря, на который похож твой дом, я чувствую себя в центре вихря, мой мозг перевернут вверх тормашками. И хотя я купил билет, чтобы ехать к мисс К., я прекрасно понимал, что для меня существует только одна дорога. Я знаю, что Леди… будет одна в семь часов и позволит провести вечер с ней, безропотно принимая на веру все, что я буду рассказывать.

Я обедаю у мистера С., по соседству, на Вигмор-стрит. Останусь там до семи часов в надежде, что ты вознамеришься подать мне весточку. Если не получу ничего до этого часа, то решу, что ты нашла себе более интересное занятие, огорченно извинюсь и в расстроенных чувствах поплетусь на спектакль. Проклятье, я знаю лишь одно – я люблю тебя (возможно, глупо, но) очень искренно, твой

Л. Стерн

Дени Дидро (1713–1784)

…Я счастлив так, как только может быть счастлив человек, знающий, что его любит прекраснейшая из женщин…

Дени Дидро, философ, писатель и энциклопедист, родился на востоке Франции, в городке Лангре. Получив образование, он отказался от карьеры священника и начал изучать юридические науки. Бросив и это занятие, он объявил в 1734 году о своем желании стать писателем, что неприятно удивило его семью. Окончательно родственники отвернулись от Дидро, когда узнали о его решении жениться на Антуанетте Шампьон, благочестивой католичке, которую они считали не равной ему по социальному происхождению, плохо образованной и слишком старой (невеста была на четыре года старше жениха). Брак Дени и Антуанетты не принес им счастья, и в 1755 году у Дидро начался роман с Софи Волан, который продлился вплоть до ее смерти.