Любовное состязание - [92]

Эммелайн отыскала взглядом Грэйс, желая знать, насколько сильно ее подруга разочарована столь неожиданным поворотом событий, но Грэйс, встретившись с нею взглядом, лишь весело захлопала в ладоши и послала Эммелайн горделивую и радостную улыбку, ясно говорившую о том, что она была не последней среди зачинщиков злосчастной коронации.

Теперь хозяйке дома ничего другого не оставалось, как примириться с неизбежностью, собрав в кулак все свое самообладание, поскольку не могло быть и речи о том, чтобы оскорбить гостей отказом. Эммелайн встала и, поблагодарив всех за этот чудесный, хотя и совершенно незаслуженный подарок, спустилась с возвышения, чтобы выбрать партнера и открыть Бал Королевы. Все, конечно, только и ждали, что она пригласит Конистана, но Эммелайн была слишком обескуражена и почему-то попросила Торни протанцевать с нею первый вальс. Вскоре все закружились в танце. Вуали и накидки, прикрепленные к дамским головным уборам, красиво развевались по всему залу, придавая вальсу плавный дух полета.

Закончив тур, Эммелайн села рядом с матерью, с восторгом встретившей выбор гостей. Ее поэтому ничуть не удивило, когда леди Пенрит сказала:

— Вот видишь, Эммелайн! Именно это я и пыталась тебе втолковать прошлой ночью. Уж мне ли не знать, сколько стараний ты приложила, чтобы короновать Грэйс. И несмотря на все твои труды, где теперь корона?

Эммелайн слегка наклонила голову и коснулась рукой золотых зубцов, венчавших ее макушку.

— Никогда в жизни мне не было так жутко.

Леди Пенрит протянула руку и мягко пожала пальцы дочери.

— Но это еще не все, — заметила она, — боюсь, это еще не конец твоих страданий.

Пораженная Эммелайн бросила на нее недоуменный взгляд и, увидев в глазах матери задорную искорку, совсем пала духом. Горько было сознавать, что леди Пенрит не принимает ее переживаний всерьез.

— Дело в том, что лорд Конистан попросил у твоего отца разрешения обратиться к тебе после бала с официальным предложением, — как ни в чем не бывало продолжала леди Пенрит.

— О, Боже, нет, только не это, — простонала Эммелайн. — Скажите, что вы оба против этого. Умоляю!

— Как раз наоборот, Эммелайн. Он заручился нашей безоговорочной поддержкой!

— Это самый несчастный, самый неудачный и ужасный день в моей жизни!

Леди Пенрит рассмеялась серебристым звонким смехом.

— Куда уж хуже! — насмешливо кивнула она. — Тебя только что избрали Королевой Турнира, а в скором времени пэр Англии сделает тебе формальное предложение руки и сердца. Действительно, сплошное невезенье. Ну как тебя не пожалеть?

— Вы хотите сказать, что я веду себя, как круглая дура? — спросила Эммелайн, взглянув на мать.

— Круглее не бывает! — отрезала леди Пенрит, приведя дочь в смятение.

37

Конистан ждал Эммелайн в библиотеке. Хотя было уже очень поздно, он сразу узнал в льющемся через окно во двор неярком свете канделябров то самое место в цветочном саду Эммелайн, где увидал ее в день своего приезда. В плоской соломенной шляпке, золотившейся в лучах солнца, она медленно шла по дорожке между клумбами. Виконт вдруг подумал, что любовь к ней овладела им, наверное, в тот самый первый миг. Как мало она походила на многих знакомых ему женщин, способных поддержать разговор разве что о покрое рукава, модном в этом сезоне! В отличие от них у Эммелайн был ее сад, ее турниры, искусство вышивания, любовь к поэзии, унаследованная от матери, любовь к родной земле, которой с детства научил ее сэр Джайлз, ее страстная, хотя порой и чрезмерная увлеченность сердечными заботами друзей.

Эта последняя мысль несколько омрачила настроение Конистана, уже в который раз вызвав в памяти образ Дункана, кружащегося в вальсе с Грэйс, ласковую улыбку девушки и ответную нежность, переполнявшую взгляд его брата. Если до сих пор он все еще никак не мог поверить в силу чувства, соединявшего Дункана и Грэйс, то теперь никаких сомнений не осталось. Как же ему быть, как противостоять их союзу? И до чего же некстати все эти невеселые мысли захватили его именно сейчас, когда ему предстояло, собрав воедино всю свою волю, совершить еще более немыслимый подвиг: убедить Эммелайн стать его женой? Как добиться ее согласия, одновременно отказывая Дункану в праве взять себе жену по своему собственному выбору?

Он все еще стоял у окна, глядя в темный сад, когда сзади послышался звук открываемой двери. Обернувшись навстречу Эммелайн, Конистан был как бы заново поражен красотой ее стройной фигуры, изящество которой подчеркивали удлиненные линии старинного наряда с вырезом «лодочкой», украшенного россыпью цветочной вышивки. Она все еще была в короне и принялась снимать ее только сейчас, оставшись в прелестном шелковом платочке, искусно уложенном и затянутом на средневековый манер, чтобы скрыть волосы и уши. Эммелайн осторожно поставила корону на каминную полку. При этом пламя горящих углей бросило теплый отсвет на ее лицо, и Конистан был поражен омрачавшим ее черты выражением глубокой печали. Все мысли о Дункане и Грэйс вылетели у него из головы.

— Что случилось, Эммелайн? — подойдя к ней, он взял ее руки в свои и прижал их к груди, чтобы заглянуть ей прямо в глаза, полные слез.