Любовное чтиво - [15]
Он был похож на древнего воина. Килт обнажал мускулистые ноги. Он возвышался над другими мужчинами.
– Скажи, Вика, вы, женщины, действительно представляете в своих фантазиях мужчин именно такого типа?
– Какого?
– Ну, таких культуристов с квадратной челюстью, с буграми мышц под кожей и мускулистыми ногами.
– Конечно! А что тебя удивляет?
– Но они же… дебилы.
– А вы любите умных женщин? И не мечтаете о глупых блондинках с большими сиськами?
– Возможно, но мы не признаёмся в этом публично.
– Потому что вы трусы, а любовные романы – территория женского откровения. Нам плевать на то, что об этом думаете вы!
Джинна унаследовала от матери рыжие волосы и бледную кожу, но глаза ее были слишком большими, и слишком большим был ее рот. К тому же она была полновата. Зато у нее было хорошее приданое – замок, завещанный отцом.
– Скажи, папик, а ты бы женился на богатой девушке? – неожиданно спрашивает Вика.
– Ни за что! Иноземцевы – не продаются!
– А если бы она тебя искренне полюбила?
– Я тебя умоляю! Что такое любовь? Ее придумали женщины. Сходи в зоопарк и проведи час возле обезьянника. Полюбуйся, как один самец куртуазно ухаживает за самкой, а другой – задумчиво онанирует в сторонке. «Папа, а что он сейчас делает?» – «Пойдем, дочка, посмотрим на слона». Да, слонам с этим сложнее.
– А как же твоя жена? Ты ее не любил?
– Это другое. Со мной случилась беда. Тамара тогда была рядом. Мы с ней прожили хорошую жизнь.
– Ты говоришь об этом уже в прошедшем времени. Ты окончательно от нее ушел?
– Я никуда не уходил. Я всегда жил один, в своем автономном пространстве, и никого в него не впускал.
– Но ты же впустил меня. И, кстати, не хочешь выпускать.
– Ты мне интересна… Ты кого-то напоминаешь, только не вспомню – кого? Может, девочку из параллельного класса… Или – двоюродную сестру, в которую я был влюблен еще подростком.
– Значит, все-таки был влюблен?
– О да! Когда мы с ней в шутку боролись на диване, ее короткая юбка задиралась до самого пупка.
– Да ну тебя! Читай дальше!
Джинна с ненавистью думала о замужестве с человеком, которому нужны только ее деньги. В сердце своем она хотела мужчину, который полюбит ее.
– Что ты думаешь о Джинне? – спрашивает Вика.
– Как и все вы, она помешались на Большой Любви и кроме этого не видит вокруг себя ничего. Вот что сказала мне одна моя знакомая, карьерная женщина, но и мать троих детей: «Вы, Иннокентий, не знаете женщин. Имейте в виду, когда девочка отправляется на первое свидание с мальчиком, она в голове уже проводила с ним сына в армию». Давай, колись, ты уже проводила со мной сына в армию?
– Почему именно сына? – задумчиво возражает Вика. – Может, это будет дочь? Зависит от того, кто кого любит сильнее.
– Предрассудок, не подтвержденный статистикой, – ворчу я. – Ты еще про курицу и огурец вспомни. «Если снится курица – значит, будет дочь», как говорится? Стыдно, Вика!
Нужно ли говорить, что великолепный горец с орлиным носом и аршинными плечами влюбился в нашу рыжеволосую толстушку Джинну с первого взгляда? Когда Джинна возвращается с турнира, где увидела сурового горца, на нее нападает шотландский барон, который мечтает завладеть замком ее отца. Отец Джинны стар и слабеет на глазах, и местные барончики подбираются к его замку через дочь, однако она всем резко отказывает. Тогда один из баронов решает ее изнасиловать. Но отважный горец спасает ее.
– Что здесь верно схвачено, – говорю я, – так это то, что все девушки просто грезят о том, чтобы их изнасиловали. Ручаюсь, что некрасивая толстенькая Джинна воображала это не один раз – причем в разных вариантах.
Вика смотрит на меня, выдвинув нижнюю челюсть.
– Ты и правда так думаешь? Ты уверен, что девушки мечтают об изнасиловании?
– Неправильно меня цитируешь. Не мечтаете, а грезите. А потом всю жизнь мстите мужчинам за первый половой опыт, который вы, в отличие от нас, воспринимаете как что-то эпохальное. Зигмунд Фрейд заметил, что, когда женщину бросает ее первый любовник или муж, она бессознательно мстит следующему, потому что не отомстила предыдущему.
Мы сидим в полутьме при свете торшера, зрачки Вики сильно расширены. Ее глаза из карих становятся черными. И смотрит она на меня как-то странно… Нижние зубы закусили верхнюю губу так, что я физически чувствую, как ей больно. Ее задели мои слова, но не об изнасиловании (это она записала в блокнотик), а о мести за первый половой опыт.
Мне вдруг становится не по себе. Господи! Что я знаю об этой девочке, о ее прошлом? Откуда она вообще здесь взялась? И почему я впустил ее?
Однажды Вика застала меня голым. По утрам я обычно просыпаюсь от ее пения на кухне. Но как-то я не спал всю ночь и отправился в душ рано, пока Вика еще спала. Когда я, что-то мурлыкая себе под нос, перешагнул через край душевой кабины, Вика неожиданно вошла в ванную комнату, потому что я не запер дверь. Увидев меня в чем мать родила, она встала как вкопанная. Мне показалось, она испытала настоящий шок и потому не отвернулась, не выбежала с криком «ой, извини, я не знала!», а стояла в шаге от меня и, разинув рот, смотрела на то, на что смотреть не следовало.
