Любовники - [30]

Эдвард тоже помрачнел, представив себе все последствия подобных козней. А уж как обрадуются его конкуренты и дилеры, которые только и ждут, как бы схватить свою жертву за горло!

– Неужели ты готов смириться с тем, что эта парочка будет жить в твоей студии? – продолжала напирать Энн.

– Я обдумаю твое предложение.

– У тебя что, до сих пор нет никакого плана по возвращению жены домой? – искренне изумилась Энн.

– Нет. Я не могу принуждать ее к насильному сожительству, так как всегда был сторонником свободы и позволял ей делать все, что вздумается. – Он сделал паузу и грустно ухмыльнулся. – Конечно, я надеюсь, что она скоро вернется. Как только поймет, что ей нечего делать с твоим благовоспитанным сыном.

Энн пропустила мимо ушей столь ехидное замечание и залилась слезами.

– Ты замечательный человек, Эдвард, и не заслужил подобного к себе отношения. Успех сделал Николь просто невыносимой. Она забыла, кем была и что мы с тобой для нее сделали. – Эдвард благоразумно промолчал, и ей стало ясно, что она перестаралась по части сочувствия, переиграла, так сказать. – Спасибо, что уделил мне время, – тотчас сухо произнесла она, поднимаясь со стула. – Надеюсь, ты понимаешь, что я на твоей стороне. Можешь рассчитывать на мою помощь в этом деле, которое я рассматриваю нашим общим.

– Разумеется, дорогая, – быстро согласился тот, провожая ее до двери.

Энн деликатно поцеловала его в щеку и выпорхнула из комнаты.

Эдвард вернулся к столу, достал бутылку шотландского виски и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Он ни в чем не винил эту сварливую мегеру. Конечно, она приложила немало сил, чтобы ее сын стал таким, каким он стал, но в целом она здесь была ни при чем. И все же выбросить Николь из подаренной им студии… Нет, это самое последнее средство. Эта тупица не понимает, что есть масса других, более деликатных способов разрушить их порочную связь. Но для этого нужно напрячь свои извилины и проявить творческие способности, которых у нее, естественно, нет.

***

Пол сидел неподалеку от Николь и с огромным вниманием следил за ее работой. Она не замечала его присутствия и постоянно чертыхалась, ожесточенно сражаясь с неподатливым металлом. И с чего его мать взяла, что эта самоотверженная женщина, так яростно и неутомимо работающая над каждым своим произведением, могла дать взятку какому-то дилеру?

– Николь, – тихо позвал он ее.

– Что?

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – ответила она, оборачиваясь.

– Давай немного пройдемся.

– Дождь идет.

– Нет, уже перестал.

– Но я не могу выйти прямо сейчас.

– Ну оставь все это на какое-то время.

Она тяжело вздохнула и соскочила с лестницы. Через минуту они уже шли по мокрому асфальту и вдыхали очищенный дождем воздух огромного города. Со стороны Гудзона приятно веяло свежим ветерком. Свернув на Кристофер-стрит, они двинулись вдоль ярких витрин, а потом зашли в какой-то магазин, где Николь почти полчаса рылась в огромном контейнере в поисках всякой всячины. А Пол тем временем, увидев на тротуаре бродячего котенка, от души забавлялся его игрой.

Свою вечернюю прогулку они завершили в небольшом Уютном кафе. Пол стал изображать француза, чем несказанно развеселил Николь. Выпив по чашке кофе, они сели в автобус и поехали на Пятьдесят девятую улицу. Там в Небольшом кинотеатре шел нашумевший фильм «Молодой Франкенштейн». Два огромных пакета поп-корна помогли им скоротать время, а после фильма они весело зашагали к южной части Центрального парка, от души смеясь над жуткими ужимками невероятно страшного героя фильма, которого талантливо сыграл Борис Карлофф. Домой они вернулись усталые и ужасно счастливые.

Глава 5

Джулия с трудом втиснулась в бледно-зеленое платье из китайского шелка, повертелась перед зеркалом и осталась весьма собой довольна. У нее была на удивление тонкая талия и высокая грудь, не очень большая, но зато весьма упругая.

– Джулия, – послышался снизу голос Эллы, домработницы Харрингтонов, – тут для тебя пакет.

– Спасибо, Элла, оставь его, пожалуйста, на столе.

– Ого! – восхищенно воскликнула Элла, увидев расфуфыренную хозяйку. – Выглядишь просто потрясающе. Идешь на вечеринку?

– Да, меня пригласили на обед в Сохо, – без зазрения совести соврала Джулия и хитро подмигнула девушке.

– Везет же тебе, – позавидовала та и положила на стол длинную белую коробку.

Какое-то время Джулия с интересом смотрела на нее, теряясь в догадках. Затем медленно развязала красную ленту и открыла крышку. Внутри лежала чудесная алая роза, украшенная цветной лентой. Никакой записки, к ее удивлению, не было. Она вынула розу, понюхала ее и поставила в вазу с водой. И, только выходя из комнаты с сумкой в руке, она вдруг увидела краем глаза белеющий уголок бумаги под красной лентой на коробке. «Джулия, дорогая, – говорилось в записке, – я очень соскучилась. Позвоню сегодня после обеда, часа в три. С любовью, мама».

Джулия брезгливо скомкала лист бумаги и швырнула его в корзину. Затем вернулась к столику и туда же отправила и розу.

Взвизгнув тормозами, такси остановилось в южной части Сохо ровно в половине первого. Джулия пешком прошлась по Бродвею до небольшого китайского ресторана и вошла внутрь. В помещении было несколько элегантно одетых женщин и примерно такое же количество мужчин. Она устроилась возле стойки бара и повернулась так, чтобы можно было свободно наблюдать за парочкой в дальнем конце зала. Женщина с длинными и ярко накрашенными ногтями сидела рядом с мужчиной и все время пыталась прикоснуться к нему, а он демонстрировал явное равнодушие к ней, хотя и не переставал при этом улыбаться. В какой-то момент он перехватил заинтересованный взгляд Джулии и стал поглядывать в ее сторону.