Любовники старой девы - [55]

— Госпожа Кларинда, — тихим эхом отозвалась Мария.

— Ничего не бойтесь! — продолжил Жигмонт. — Никакого колдовства здесь нет! Эти женщины — близнецы! Имя мертвой — Маргарета, она была моей женой! Должно быть, их разлучили еще в детстве!

Мария перекрестилась.

— Произошло убийство или несчастный случай! — Жигмонт вышел на середину комнаты. — Я здесь — в сущности, единственный представитель королевской власти! Я хотел бы прояснить дело!

— Ну, вот мы и под властью! — хмыкнул Михал. — Сначала — убийство, потом — власть! И никогда не бывает так, чтобы власть пришла первой и предотвратила убийство!

— Михал, хочешь знать, в чем разница между мной и тобой? — глаза Жигмонта смешливо блеснули.

— Допустим, хочу!

— Ты всё чего-то хочешь, чего-то требуешь от людей! А они, конечно, не подчиняются твоим желаниям! Тогда ты сердишься на них и считаешь их очень плохими существами! Себя ты иной раз считаешь несправедливо обиженным, а то ищешь оправдание своим дурным поступкам в природе человека, якобы весьма дурной. А со мной всё иначе! Я от людей ничего не хочу, никогда не сержусь на них!

— Будто тебе не приходилось мучить, убивать людей! — перебил Михал.

— Разумеется, приходилось! И еще много раз придется! Но я все равно ничего от людей не требую и не считаю их гадкими и порочными. Я только радуюсь, когда люди ошеломляют меня внезапной добротой, любовью или милосердием! А больше всего я радуюсь, когда мне самому удается быть таким — добрым, милосердным, когда я люблю и мое тело дает радость женщине!

Михал пожал плечами и улыбнулся. Улыбнулась Кларинда.

— Теперь один простой вопрос! — Жигмонт обернулся и глянул на Кларинду, указав на нее рукой. — Я знаю, что Маргарета была прекрасной наездницей! Сюда она, конечно, приехала тайком. Значит, ей не было смысла оставлять лошадь в деревне. В конюшне тоже нет ее лошади!

— Она могла в пути сменить лошадь, — робко сказала Ивана.

— Не могла, — Жигмонт покачал головой. — Это не игрушка, а живое существо, любимое притом! Где же лошадь Маргареты?

— Привязана у старой коновязи на заброшенном пастбище, — произнесла Кларинда ровным голосом. — Там и вода для нее, и корм.

— Верю! — Жигмонт кивнул. — А теперь я хочу знать, что же все-таки произошло?

Этот вопрос был задан именно Кларинде. Она осторожно отвела руки Иваны, выпрямилась и заговорила всё тем же ровным, без всякого выражения, голосом:

— Маргарета — моя сестра. Мы — близнецы. В детстве нас и вправду разлучили. Она приехала сюда тайком и встретилась со мной. Мы говорили ночью, в моей спальне. Многое вспомнили, а о многом я узнала впервые. Мы поссорились. Мы грубо набросились друг на друга, такая жестокость свойственна женщинам. Я толкнула Маргарету. Она упала и ударилась о выступ камина. Я наклонилась над ней. Но она уже была мертва. Я не хотела убивать ее. Правда — не хотела. Это случайность.

— Это — вся правда? — спросил Жигмонт.

— Это — моя правда о смерти моей сестры, — отвечала Кларинда. — Каждый из нас знает и какую-то другую правду.

— Надо, чтобы каждый из нас рассказал свою правду! — внезапно воскликнула Ивана.

— А ты не боишься? — теперь Жигмонт смотрел на девушку. — Встреча наша — случайна. А то, что принято называть «правдой», это ведь почти всегда нечто не очень приятное! Впрочем, я охотно расскажу о себе. Теперь, после смерти Маргареты, я снова хочу изменить свою жизнь, и, должно быть, скоро покину эту страну!

Кларинда кусала губы.

— Ты предлагаешь начать с тебя? — спросил Михал.

— Нет. Я полагаю, мой рассказ слишком смутит всех. Лучше приберечь его к концу! А начать хорошо бы с человека, чья правда, наверняка, проста и скромна, — с Чобы!

— Я готов! — сказал старый слуга.

Жигмонт сидел на постели рядом с мертвой Маргаретой. Михал пристроился на широком подоконнике. Кларинда и Ивана сели на стулья у стола. Мария так и осталась сидеть на полу, поджав ноги под платьем. Сидевший рядом с ней, тоже с поджатыми ногами, Чоба хотел было встать, но Жигмонт махнул рукой.

— Рассказывай сидя. Так тебе будет удобнее!

— Моя правда и вправду больно проста, — начал Чоба. — Мы с Марией из одной деревни. Деревня наша — далеко, в горах. Мы были еще молоды, когда пришли в город — наниматься в услужение. Мы стояли на рынке, в крытой галерее, где обычно и стоят те, кто хочет наняться. Нам повезло. Нас взял в слуги господин из замка Гёзале. Здесь, в этой глуши, мы и жили. Отсюда до ближайшей деревни — не рукой подать. Кое-какие слухи до нас доходили. Говорили, что господин сослал в монастырь свою жену, за измену. У него было две дочери. Старшую он будто отдал на воспитание. После она вроде вышла замуж, а, может, и нет, но это уже не моя правда, ее расскажут другие. Знаю я еще и правду Марии и простил ей эту ее правду, но пусть она сама скажет, коли захочет! Вот и всё! О том, что дочери господина — близнецы, я узнал лишь сегодня!

— Теперь мой черед? — спросила Мария.

Жигмонт кивнул.

— Чоба уже часть моей правды сказал. А то, что он простил, я и это вам открою, раз уж так странно свела нас судьба. Много лет я делила с господином постель, это, правда, было. Но он не сделал меня своей доверенной, ничего мне не рассказывал. Был он человек очень уж мрачный, нелюдимый. Всегда ли он был таким, не знаю!