Любовники поневоле - [29]

– Ты забыла, как выглядит твоя родная мать? – резким тоном спросила Мейв Фицпатрик.

– Но что ты здесь делаешь?

– Приехала спасать репутацию моей дочери. Что же еще я могу делать, Кэтлин, если ты пишешь, что пренебрегаешь мнением священника и живешь в одном доме с посторонним мужчиной, рискуя своим добрым именем и…

– Мама, ради Бога, Шон…

– Твой брат должен был бы постыдиться предлагать такой способ уладить дела. Видит Бог, мне просто не верилось, что мой пасынок, сын такой достойной женщины, какой была Кэтлин Фицпатрик, первая жена твоего отца, поистине святая, мог предложить тебе жить во грехе. – Мейв сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и Кэт воспользовалась моментом и торопливо возразила, что она вовсе не живет во грехе. Мейв сердито фыркнула. – Я приехала, чтобы немедленно прекратить это безобразие.

– Теперь я уже и не знаю, как можно изменить заведенный порядок. Как видишь, мы соединили два дома.

– Значит, нужно их разъединить.

– Ну уж нет, миссус, – раздался голос Отто Дидерика, который как раз прикреплял затейливо вырезанный карниз на крыше крыльца. – Я эфто крыльцо делал, и никто его не ломать.

– А это еще кто? – спросила Мейв.

– Плотник, – ответила Кэт и только теперь заметила еще двоих женщин рядом с матерью. – Что вам угодно? – вырвалось у нее. Кто бы они ни были, непременно разнесут по всему городу, что родная мать Кэтлин Фицджеральд считает, будто дочь живет во грехе.

– Они приехали помогать тебе, Кэтлин, и найти себе мужей. Хортенс Крюгер, – указала она на крепкую высокую женщину лет сорока. – И Мэтти Лоу. – Второй оказалась молоденькая негритянка. – Девочки, это моя беспутная дочь Кэтлин.

– Я не девочка, и приехала не для того, чтобы искать мужа, – возразила Хортенс.

– Мама, – прошептала Кэт, – где же мне разместить двух женщин… трех, считая тебя?

– Вообще-то, я не собираюсь оставаться надолго.

– И все-таки…

– У тебя есть плотник. Скажи ему, чтобы перестал прибивать это дурацкое деревянное кружево. Пусть лучше построит еще одну комнату.

Голова Дидерика показалась над карнизом.

– Теперь я уже не успею приштроить еще один комнат.

– Не спорьте со мной, молодой человек, – отрезала Мейв. Затем величественно вплыла в новую дверь, попутно бросив через плечо: – Я навестила твоего брата, Кэтлин. Кажется, ему лучше. А теперь скажи мне, где Фиба и Шон-Майкл? Мне не терпится увидеть внуков моего дорогого усопшего Лайама.

* * *

Кэт ломала себе голову, пытаясь найти выход из создавшегося положения. В доме Коннора была гостиная, столовая и кухня, а также три спальни. Но даже при таком изобилии комнат Джимми и Одноглазый делили на двоих комнату, прилегающую к кухне. Дом Шона имел квадратную форму и состоял из четырех комнат, в том числе двух спален. И без того Ингрид пришлось расположиться вместе с Фибой и Шоном-Майклом, что ей совсем не нравилось. Теперь Кэт должна была устроить мать в той спальне позади «красной гостиной», в которой спала сама, и где уже не оставалось места для Хортенс и Мэтти. Нельзя же было запихнуть их в одну из многочисленных кладовых позади дома.

В поисках подходящего решения Кэт испытала искушение прибегнуть к помощи отдела брачных объявлений местной газеты. К несчастью, вряд ли нашлись бы неженатые негры-католики, которые могли бы сделать предложение Мэтти, а вдова Хортенс упорно утверждала, что не желает выходить замуж снова. Такие чувства были чрезвычайно близки Кэт. Она решила, что пока Мэтти переночует на соломенном тюфяке в загроможденной мебелью гостиной Шона. При этом голова ее будет находиться под пианино, а ноги – под красным бархатным диваном. Хортенс, к которой Одноглазый отнесся неожиданно галантно, должна была разместиться в крохотной комнатке Дженни рядом с комнатой Коннора.

Дженни казалась обиженной, но это совсем не задевало Хортенс, женщину суровую и лишенную излишней сентиментальности, но расстраивало Кэт, начинавшую думать, будто ей удалось завоевать дружбу Дженни. В проходной комнате никто не мог спать, так как она не отапливалась, а кроме того, там протекала крыша. Явно решив не обращать внимания на настоятельные требования Мейв насчет новой комнаты, Дидерик ремонтировал протекающую крышу, а Кэт отправилась на поиски частичного решения жилищной проблемы.

Десять минут спустя она подошла к двери дома Барни Форда.

– Доброе утро, миссис Форд.

– Чем могу помочь вам, миссис Фицджеральд? – спросила Джулия, поприветствовав Кэт.

Та переступала с ноги на ногу.

– Я хотела спросить, не знаете ли вы какого-нибудь подходящего негра… – Миссис Форд пришла в такое замешательство, что Кэт запинаясь, пояснила: – Дело в том, что моя мать…

– Ваша мать негритянка? – настороженно спросила Джулия.

– Нет, ирландка. Она… спасает женщин, попавших в беду, помогает им устроиться. На вокзале в Чикаго она встретила одну молодую негритянку, которую пытался завлечь мужчина… сомнительной репутации.

– Понимаю. – Однако, по виду миссис Форд было ясно, что она ничего не понимает. Кэт могла только предполагать, что миссис Форд никогда не оказывалась в положении одинокой молодой женщины на Чикагском вокзале… или на любом другом железнодорожном вокзале.