Любовник на двоих - [28]

Теперь, когда мы поженились, я почувствовал огромное облегчение. Когда принимаешь решение такого значения, самый тяжелый период — период ожидания… А когда решение осуществлено, все казавшееся ранее сложным сильно упрощается.

Ну что произошло?

Я женился на красавице калеке — вот и все.

Я спас эту девушку от неминуемой смерти. Разве мог я не соединить после этого наши судьбы?

Так и поступают обычно с людьми, которых спасают. Дать кому-нибудь жизнь или сохранить ее — событие незаурядное.

Ворота особняка остались открытыми. Я подъехал по главной аллее до самого крыльца. Вышел из машины и обогнул ее. Ева сама открыла дверцу, и мне оставалось лишь наклониться и взять ее на руки. Она прижалась ко мне. Пока я поднимался по лестнице, она целовала меня. Губы ее были очень свежи, кожа и волосы пахли великолепными духами. Ее поцелуи заставили меня подумать… о другом.

Мне стало страшно при мысли о ночи, которая настанет.

И вот эта ночь настала — трудная и тревожная.

Амелия легла спать, и мы остались вдвоем в холле.

Ева улыбнулась мне. Она была очень взволнована, но все-таки меньше, чем я, — могу вас уверить. Ни одному мужчине не пожелал бы я оказаться в такой ситуации.

— Ну что, — сказал я ей, — поступим подобно этой достойной особе — мы ведь также имеем право на отдых, моя дорогая, не так ли?

Она ничего не сказала в ответ. Взяла и поехала к своему подъемнику, а я поднялся по лестнице и остановился перед дверью ее комнаты. «Кстати, ее давно уже привели в порядок». Никогда еще желание убежать отсюда не давило так на меня.

Я подумал: «Еще немного, Виктор, и все будет кончено…»

Наконец она подъехала, открыла дверь, включила свет.

— Виктор! — позвала она меня. Теперь уже я был паралитиком. Ноги отказывались служить мне. Она опять позвала меня:

— Виктор!

Я вошел.

Она подъехала к самой кровати, как это делала всегда, когда ложилась спать. Щеки ее сильно покраснели.

— Вы боитесь войти в мою спальню, — усмехнулась она.

— Ну что вы, Ева!

— Вы можете называть меня на ты: я ведь уже ваша жена.

— Ева!..

— Вы боитесь меня, да?.. Не хотите, так сказать, воспользоваться своими законными супружескими правами?

— Ева, вы не находите глупым, что два человека, только лишь потому, что они вышли недавно из мэрии, исполнив некоторые формальности, должны сразу же броситься в одну постель?

— Так всегда было, Виктор… Впрочем, не в этом дело. Найдите в себе смелость признаться… в брезгливости, которую вы испытываете сейчас ко мне. Она читается в ваших глазах… Вы не сможете взять меня — калеку, не так ли?

Я стоял у двери, подавленный всей этой сценой.

Ева говорила правду. И в то же время она уже была моей женой. Заключив с ней брак, не преступление ли я соверши? Благородный ли это поступок? Может, лучше было бы оставить ее наедине со своими мечтами и своим отчаянием?

Она расстегнула корсаж, и он упал на пол. Потом сорвала с себя комбинацию, лифчик и отбросила их в сторону. Движения ее были резкие и решительные.

Я увидел две маленькие девичьи груди. Они были тверды и упруги. Ее коричневые соски набухли.

Я отвернул взгляд:

— Нет, Ева… Не делайте этого… Я… Я вас умоляю…

Я выскочил из комнаты и взбежал вверх по лестнице, преследуемый истерическим смехом Евы.

А вскоре она разрыдалась.

Я, конечно же, очень долго не мог заснуть и назавтра встал позже обычного. Когда я спустился в холл, Ева была уже там.

Вид у нее был совершенно спокойный.

— Ты хорошо выспался, мой дорогой? — спросила она. Я пожал плечами:

— Слушайте, Ева, нам нужно поговорить…

— Конечно, это мы можем…

Амелия принесла мой завтрак, и мы были вынуждены прервать наш диалог. Старуха знала, что мы спали в разных комнатах, и, похоже, это радовало ее.

— Вам хорошо спалось, господин Менда? — улыбнулась она.

— Прекрасно, Амелия… Я почти не слышал вашего храпа.

Шокированная, служанка отошла в сторону.

— Менда… — заговорила Ева. — Теперь я мадам Менда… Красивое имя… У вас что, предки были итальянцами?

— Не знаю. Мне это не очень интересно. Ева, знайте… такое положение временное… Поймите, что мне нужно…

И зачем только я пустился в эти туманные объяснения? Мне и сказать было нечего.

— Вам нужно акклиматизироваться?

Теперь она была похожа на маленькую капризную девочку, привыкшую быть властелином дома.

— Может быть, и так!

— Только не спешите, мой дорогой! У нас ведь вся жизнь впереди, не так ли? Вся жизнь!

Я закрыл глаза…

— И потом, — продолжила она, — вы дали мне свое имя, это уже великолепный подарок, Вик, тем более, что — я повторяю — это имя мне страшно нравится!

— Не надо так, Ева… Я люблю вас и клянусь вам, что… вы будете моя. И прошу вас ждать этого спокойно.

Я подошел к ней и поцеловал ее. Но губы у нее были сжаты, и ощущение было такое, что она сейчас выплюнет этот поцелуй мне в лицо.

Со смертью Элен мы приостановили работы в «Шкатулке с Мечтами» в ожидании решения вопроса о наследстве. Но через несколько дней после нашей женитьбы работы были возобновлены, и теперь оставалось лишь развесить картины и получить товары.

У меня была масса дел. Они отвлекали меня от домашних сложностей. Я успокаивал нервы, с головой окунаясь в коммерческие заботы.

Я нарадоваться не мог картинной галереей. Это было наше совместное детище — мое и Евы, и оно удалось нам на славу, удалось нам обоим.