Любовница президента, или Дама с Красной площади - [36]

«Читая роман перестройки»; «Три души перестройки»; «Опасность для перестройки»; «Смерть перестройки»; «Ленин в России умер во второй раз»; «В России воскрес Бог»; «Адская жизнь в Москве»; «У Президента нелегкая жизнь»; «Президент невиновен»; «Президент виновен»; «Кто стоит за Президентом»; «Вся президентская рать»; «Одиночество Президента»; «Политическое самоубийство Президента»; «Опасность переворота для Президента»; «Угроза переворота»; «Навязчивый кошмар переворота»; «Пахнет переворотом»; «Назревает буря»; «Тяжелая атмосфера»; «Напряженное положение»; «Давление усиливается»; «Бродит призрак»; «Призрак диктатуры»; «Вырисовывается опасность диктатуры»; «Красная Армия на марше»; «Тень КГБ»; «Тиски партии»; «Кризис в Кремле»; «Кризис в Москве»; «Тысяча кризисов в СССР»; «Кризис преодолен»; «Новый кризис в Кремле». И так далее и тому подобное.

И я спрашиваю себя, неужели это возможно, чтобы журналист каждый день, пожалуй, за исключением праздников, на протяжении тридцати лет работы, необходимых для выхода на пенсию, начинал свою статью каждый раз по-другому? Неужели в самом деле существует неисчислимое множество комбинаций подлежащее-сказуемое-дополнение? Один мой коллега, подпитывающий себя дозой цинизма, которая помогала ему жить, утверждал, что для написания хорошей статьи нужно не так уж много: красивое начало, красивый конец и чего-нибудь там посерединке. Все равно, мол, читатели читают редко и невнимательно; если «зачин» — lead, как мы говорим на нашем журналистском жаргоне, — привлекает читателя, он читает дальше, с пятого на десятое, если ему нравится и конец статьи, то он думает: молодец автор. Но между зачином и концовкой, полагал мой приятель, ты можешь вставить что угодно, хоть несколько рекламных объявлений, все равно никто этого не заметит. Может, и так. Но пока что где мне взять приличный зачин? Новое, неизбитое начало, которое не повторяло бы мои зачины вчерашний, неделю назад, прошлогодний?

В моменты просветления спрашиваю себя, может, это lead моего помешательства? Но неожиданные затруднения, возникающие в работе, имеют и свою положительную сторону: они усиливают мое желание резко изменить жизнь. Я всегда был не в состоянии принять самостоятельное решение. Судьбе всегда было угодно решать за меня. На сей раз моя судьба — это Наташа. В сущности, это та возможность, которую я ожидал. Это способ осуществить те немного ребяческие мечты, сны наяву: поселиться на каком-нибудь островке в тропиках, или в деревушке высоко в горах, или в маленьком средневековом итальянском селении и возделывать землю, или же запереться ото всех в белом домике на берегу моря…

Да, Наташа убежит. Через неделю или через месяц я приеду к ней. И мы начнем вместе новую жизнь. Я и она. Итак, решение принято. Остается, однако, нерешенным один вопрос и, к сожалению, главный: а как ей удастся бежать из СССР незаметно для глаз врага, которого мы к тому же даже не знаем?

Для советского гражданина выехать из СССР так же трудно, как убежать из тюрьмы. Получить заграничный паспорт — долгий, унизительный и сложный процесс, состоящий из допросов и анкет, в которых ты должен излагать историю своей семьи в течение по меньшей мере трех поколений. Какая-нибудь глупость, которую сболтнул дед, слишком темпераментная тетушка или вечно неработающий двоюродный брат — и прощай паспорт! А если его и удастся получить, то он действителен только на одну поездку и по возвращении вся волынка начинается снова.

У нее загранпаспорт есть, но это только лишь одна сторона проблемы: остается еще уйма других, связанных со «специальным наблюдением», под которым она находится как бывшая любовница Президента! Поэтому я не думаю, что нам это удастся. Пока что я ей этого не говорю, и мы продолжаем обсуждать разные способы бегства. Думаем о тайной посадке на самолет или на судно, стоящее в речном порту Москвы. Однако отказываемся от этих вариантов: уж слишком много людей были бы причастны к операциям «море» и «небо». Нам остаются три способа бегства: поезд, автомобиль, пешком. Вспоминается история, услышанная от старых итальянских коммунистов, бежавших с Запада в Москву в начале холодной войны: в те годы один итальянский ученый нелегально пробрался в Россию с женой и детьми из Финляндии, перейдя границу на лыжах в районе девственных лесов. Но он-то перешел границу из-за рубежа в Советский Союз, а не из Советского Союза! Кроме того, тогда были другие времена и вообще неизвестно, правда ли это.

Посмотрим. Дни становятся длиннее. Если подождем до весны, Наташа сможет сесть на поезд до Ленинграда, утром взять такси и доехать прямо до какой-нибудь приграничной деревни, а оттуда продолжать путь пешком или на лыжах через поля и леса, тайно перейти границу и попасть в Финляндию…

А что потом? Что она будет делать в Финляндии, одна, без документов? Я мог бы послать кого-нибудь из преданных друзей ее встретить. Мог бы поехать сам, думаю, мне не могли бы помешать. Но как покинуть Финляндию, если не просить по всем правилам политического убежища? Потребовались бы сообщники, подкуп чиновников. Да и кто же нам подскажет, в каком именно месте лучше всего переходить границу между СССР и Финляндией? В результате Наташа может замерзнуть в лесу. Или ее сожрут волки.