Любовница по ошибке - [79]

Иисусе, откуда взялись подобные мысли? Ему надо выйти под дождь и остудить свое разгулявшееся воображение. Он сосредоточился на рисунке, добавив несколько штрихов к обстановке.

— Ну вот, открой глаза.

Шарлотта приподнялась и села. Она начала воспринимать слова Бэя всерьез, убаюканная теплом огня и мыслями о нескончаемой роскоши в каком-то воображаемом восточном дворце. Когда она бросала вызов его праздности, то никак не ожидала обнаружить этот его скрытый талант. Может, она и не была в восторге от вульгарных ангелочков на потолке в доме на Джейн-стрит, но Бэй определенно умеет рисовать.

Она разглядывала рисунок. Вальяжная наложница возлежит на диване под шелковым пологом. Блюдо со сластями стоит на низком, изысканно украшенном столике, и наложница выглядит так, словно уже полакомилась ими. Тело ее пышное и спелое, как финик.

— Я такая толстая! — вскричала она.

— Не говори чепухи. Ты идеальная. Женственная.

В голосе Бэя послышались оскорбленные нотки, и Шарлотта поспешила добавить:

— Я не критикую твою работу. Она прекрасна. Более чем прекрасна — бесподобна. Просто я не знала, что выгляжу… вот так.

Она выглядела не только пышнотелой. Она выглядела греховной. Глаза чуть приоткрыты, на губах играет улыбка кошки, съевшей канарейку. Такая расслабленно самодовольная, словно ее только что страстно любил султан, великолепный любовник. Возможно, лучший любовник во всем Дорсете. Или, точнее, в Оттоманской империи.

— Э… красиво. Очень лестно.

Бэй забрал у нее рисунок.

— Тебе не нравится?

— Нравится! Он чудесный, правда. Все детали выписаны так исключительно. Просто… эта женщина выглядит такой роскошной.

Он скептически вскинул бровь. Шарлотта торопливо продолжила:

— Я обыкновенная. Скучная. Совсем не такая роскошная. И, конечно же, моя грудь не такая большая.

Бэй взглянул на портрет, потом на ее грудь.

— Ну, не знаю. Мне кажется, я был предельно точен. Попробуем еще раз?

Шарлотта почувствовала, что покраснела до корней волос. Ей бы следовало сослаться на головную боль и закончить этот художественный эксперимент. И чего-нибудь поесть. Но после обильного завтрака, который она съела, Бэй не поверит, что она уже проголодалась. Сегодня утром у нее, наконец, проснулся аппетит. Скоро она растолстеет еще больше, если будет есть все, что готовит миссис Келли.

— Но на этот раз я хочу быть задрапирована. — Она знала, что это прозвучало раздражительно, но ничего не смогла с собой поделать. Это как-то неестественно, когда ты лежишь обнаженной среди бела дня, и довольно ухмыляющийся мужчина рисует тебя.

— Ну хорошо. Располагайся.

Шарлотта вернулась к кушетке. Она завернулась в штору как в саван и легла.

— Нет, нет и нет. — Бэй дергал и тянул до тех пор, пока не обнажились груди и половина живота. Он подпер ей щеку кулаком, подсунул подушки под локоть и разложил волосы. — Вот так лучше. Если тебе не нравится история про султана, выбирай сама. Скажи мне, кто ты.

— Я — Шарлотта, — проговорила она сквозь зубы. Костяшки пальцев впились в скулу.

— Что, обыкновенная, скучная женщина?

— Не будь таким противным. Я не могу говорить, моя рука должна оставаться неподвижной. — Она устремила взгляд на серый дождь и серое море.

— Ну хорошо. Значит, придется тебе доверить следующую фантазию мне.

Краем глаза Шарлотта видела быстрые движения руки Бэя, летающей нал альбомом, который лежал на коленях.

— Ты — женщина, дожидающаяся возвращения своего мужчины с моря. Его не было очень долго, и ты не уверена, что он вообще когда-нибудь вернется. Иногда по утрам, просыпаясь, ты чувствуешь себя слишком одинокой, чтобы вставать с постели.

Шарлотта слишком хорошо знала, каково это. Неделя перед появлением Бэя была ужасной.

— Ты хранишь все его письма и читаешь их, когда на тебя накатывает уныние.

Она резко повернулась, чтобы посмотреть на него, но он был поглощен работой и ничего не заметил.

— Он морской капитан?

— Вообще-то пират. Довольно известный.

— С женщиной в каждом порту, — сухо заметила Шарлотта.

— О, он предан тебе всей душой — пират-пуританин, если хочешь. Это рубиновое ожерелье — из зарытых на одном тропическом острове сокровищ. Он не может дождаться, когда приплывет домой и подарит его тебе.

— А где он сейчас? Накачивается ромом?

— Он попал в шторм. Мачта сломана, и паруса разодраны в клочья. Он может никогда не вернуться домой.

— Ох, какой же ты несносный! Это ужасная история! — Она села и прикрылась портьерой. Бэй присел к ней на оттоманку.

— Именно. Быть может, ты одобришь этот вариант?

Эта Шарлотта выглядела совсем не пресыщенной, но невыносимо печальной, выглядывая в окно в надежде увидеть корабль своего пирата. Теперь она была меньше выставлена напоказ, но все равно смущающе пышная.

— Что ты думаешь?

— Думаю, это грех, что ты отказался от рисования. Ты отвратительно талантлив.

— Что ж, спасибо. Правда, не уверен насчет определения «отвратительно». — Он провел испачканной мелками рукой по волосам. — Черт, мне надо подстричь волосы. Интересно, удастся ли оторвать Фразьера от… кто там, Китти или Мэри?

— Китти. Я могу подстричь тебя. — Хотя жаль будет отрезать прекрасные локоны.

— Ага! Далила в моем доме! Ни за что. Я серьезно отношусь к своему мужскому достоинству. Не хочу искушать тебя острыми ножницами.