Любовница по контракту - [37]

– Да.

Неохотно открыв глаза, она посмотрела на него с вызовом.

– Почему?

От его невероятно нежной улыбки она тут же растаяла.

– Хочешь, я покажу тебе, как это бывает, когда совсем не больно?

Когда он прижался к ней обнаженным телом, целуя ее шею и проводя пальцами сверху вниз – от груди до бедер, – она только и могла произнести дрожащим голосом: «Конечно, хочу», жадно предвкушая то, что должно было случиться. Вопреки ее благим намерениям, оказаться в постели с Паскуале было так же естественно, как дышать…

Прошло несколько дней.

Так вот что это значит – быть любовницей, думала Зуки, сидя в лифчике и трусиках и рассматривая себя в зеркале в спальне Паскуале. Из ванной доносился шум воды: Паскуале находился в душе, напевая что-то по-итальянски. Он был счастлив. Он всегда был счастлив после того, как они занимались любовью. Следовательно, он был счастлив почти все время, ехидно подумала она.

Не то чтобы Зуки жаловалась на эту сторону их отношений. Они все время намеревались сходить в театр или съездить за город, но им никак не удавалось пойти дальше спальни. Ей так же нравилось заниматься любовью, как ему, и все же…

Зуки не могла избавиться от чувства неудовлетворенности.

Она имела все, о чем мечтала. Паскуале был добр, внимателен, остроумен, весел. Изобретателен в любви. Почему же ей казалось, что этого недостаточно?

Ответ был прост: он не сказал того единственного слова, которое бы подтвердило, что она не просто одна из длинной вереницы его женщин. Она не могла избавиться от чувства неуверенности, думая о том, когда он найдет ей замену. И поэтому, вместо того чтобы наслаждаться их отношениями, Зуки временами пыталась отдалиться от Паскуале, чтобы защититься от возможной боли в будущем.

После первой ночи, проведенной вместе, он попросил ее переехать к нему и потом несколько раз повторял просьбу, но она твердо стояла на своем.

– Нет, Паскуале, – спокойно отвечала она, хотя видела, что в его глазах появлялся опасный блеск.

– Но почему?

– Потому, что я дорожу своей независимостью, – солгала она, понимая, что чем меньше отдает, тем меньше будет потом страдать.

– Ты сводишь меня с ума! Ты сумасшедшая! Ты это знаешь? – взорвался он впервые за последние дни. – Да будет тебе известно: ты первая женщина, которую я попросил ко мне переехать, а ты отказываешься!

– Как говорится, – ответила она уклончиво, – на той стороне трава всегда зеленее…

И направилась в ванную.

– Почему у тебя такое сердитое лицо? – услышала Зуки за спиной и увидела в зеркале отражение Паскуале. Положив ей руки на плечи, он спросил: – И почему ты сидишь полуголая, в одном белье, – со стоном добавил он, – так, что я снова хочу?.. Он взглянул на часы и нетерпеливо покачал головой: – У меня уже не осталось времени. Надо торопиться на это чертово заседание. – Он слегка коснулся губами ее плеча, и сердце Зуки сжалось при виде его склоненной темноволосой головы. Как она любит этого невозможного человека! И сколько бы она себя ни убеждала в обратном – все напрасно!

– Не поздно и потом, – отозвалась она, откинув голову, чтобы он мог поцеловать ее в губы.

– Я вернусь в час. Ты не уйдешь?

– Может быть.

– Обещай, дорогая.

– Не уйду, – улыбнулась она, не в силах противостоять ему.

– Мы пойдем куда-нибудь пообедать.

– Это было бы чудесно.

Он ушел, а она отправилась к себе на квартиру, чтобы переодеться.

Зуки была свободна до субботы, и ей нечем было себя занять. Иногда ей казалось, что она стоит за кулисами театра и наблюдает за пьесой из своей жизни, причем главную роль она играет, только когда возле нее Паскуале.

Она вернулась в номер без пяти час. В своем излюбленном наряде – простом белом с застежкой сверху донизу сарафане. Под ним были только белые кружевные трусики.

Взяв книжку, она уселась на диван в ожидании Паскуале.

Ждать пришлось долго.

В половине третьего его все еще не было. Зуки позвонила, чтобы ей принесли сандвич, но почти к нему не притронулась.

Потом она начала беспокоиться. Что, если с Паскуале произошел несчастный случай? Господи, она знала лишь, что он пошел по делу, но куда? Он мог быть где угодно.

Она уже была вне себя от волнения, когда вдруг без десяти минут четыре зазвонил телефон. Зуки схватила трубку, словно от этого звонка зависела ее жизнь.

– Паскуале?

Наступила пауза, затем женский голос спросил:

– Мисс Франклин?

– Да.

– Паскуале – синьор Калиандро – попросил позвонить вам и сказать, что, к сожалению, он задерживается дольше, чем предполагал.

– Могу я с ним поговорить? – спросила Зуки.

– Мне не хотелось бы его беспокоить, – сдержанно ответили на том конце.

– Понимаю. – В голосе девицы слышалась насмешка, или ей это просто показалось? Набрав воздуха, Зуки сказала: – Спасибо, что позвонили.

– Не стоит. – Раздался щелчок, и телефон умолк.

Зуки почти швырнула трубку и стала ходить взад-вперед по гостиной.

Как он смеет? – кипятилась она. Как он смеет заставлять ее так долго ждать, а потом просить какую-то девицу, какую-то подхалимку – или кто она там – позвонить ей через три часа, чтобы сообщить, что он опаздывает? Кем он ее считает? Какое имеет право так с ней поступать?

Внезапно Зуки остановилась. Она же его любовница, вот кто она. Так поступают мужчины с женщинами, с которыми, кроме спальни, нигде не бывают. Секс – это пожалуйста, а вот уважения – ноль!