Любовная связь - [20]

Её пальто уже высохло у огня. Марни надела его, написала короткую записку на листе, вырванном из альбома, положила её на барную стойку на видное место и покинула коттедж. Холодный ветер тут же взъерошил ей волосы и обжёг щёки. Она залезла в карман за красной вязаной шапочкой и натянула её на замёрзшие уши. Листья и ветки колыхались и шуршали в такт поступи её ботинок по палой листве. Джейка и Герцогини нигде не было видно.

Прогулка до коттеджа бабушки не заняла много времени. Точнее, прогулка до его развалин. Комок подкатил к горлу Марни, когда она присела на замшелый камень неподалёку, положив подбородок на ладони, и внимательно оценила ущерб. При свете дня дерево не казалось таким уж огромным. Но оно почти полностью разрушило маленький однокомнатный домик. Закусив губу, она попыталась сдержать навернувшиеся на глаза слёзы.

Когда её восьмидесятивосьмилетняя бабушка умерла во сне, это глубоко поразило Марни, заставило её переосмыслить свой образ жизни и систему ценностей. Да, смерть бабушки стала для неё поворотным моментом.

Марта Уошберн не боялась ничего. Открывалась новому. Бралась за любое дело. Марни всегда считала бабушку своей родственной душой, и только после её смерти с горечью осознала, что они были полной противоположностью друг другу.

Марни никогда не ввязывалась в авантюры. Никогда не рисковала. Её жизнь как-то незаметно превратилась в рутину. Она всегда шла по пути наименьшего сопротивления, потому что это было легко и не приводило к проблемам. Работала на отца, поскольку тот считал необходимым держать Марни при себе, а ей не хотелось огорчать его. И несмотря на то, что ее переполняла любовь к рисованию и живописи, считала иллюстрирование не более чем увлечением.

Какая горькая ирония, что бабушка должна была умереть, прежде чем Марни приняла то, что бабуля день за днем пыталась донести до нее — жить надо на полную катушку.

Марни было больно дышать — стеснение в груди, казалось, пригибало её к земле. И, наклонившись вперёд, к коленям, она с силой обхватила себя руками.

— Я сделаю это, бабушка. Обязательно сделаю.

Марни не знала, как, когда и даже что именно. Но с божьей помощью она превратит своё прозябание в такую жизнь, которой бы гордилась бабушка. И сделает это не только для обожаемой бабули, но и для самой себя. Потому что в двадцать семь ещё не поздно меняться.

В её характере было достаточно от Марты Уошберн, чтобы не терять надежду. Она хотела Жить — именно так, с большой буквы. Рисовать, творить, познать восторг и ухватиться за жизнь обеими руками. Хотела жить, а не просто существовать.

Из её груди вырвался всхлип.

Марни хотелось всего, что она доселе упустила, позволив себе идти по пути наименьшего сопротивления. Выбирая самый лёгкий путь. Принимая на веру мнения других людей о том, какой она должна быть. Она снова всхлипнула.

Она скучала по бабушке. Нуждалась в ней. Хотела её вернуть.

Они с бабушкой разделяли любовь к природе, семье и всему традиционному. Пожалуй, обе были в равной степени наделены дерзостью и отвагой... Окружающий пейзаж расплылся, когда из глаз Марни потекли слёзы — обильные, мучительные, из самой глубины её бездонной души.

И она не пыталась их остановить.

Бабушка заменила ей мать и всегда оставалась лучшей подругой. Без неё Марни не могла представить свою жизнь. Она сглотнула, а затем позволила себе всхлипывать в аккомпанемент слезам. Горячие капли лились по её замёрзшим щёкам. В первый раз за пять недель она смогла дать волю слезам. Потеря была просто колоссальной, подавляющей. Марни смогла заплакать только сейчас.

Обычно заставить её прослезиться было легко. Умильная реклама, трогательный малыш или красивый закат могли увлажнить её глаза. Но когда она плакала по-настоящему, это не было красиво. Она всхлипывала, икала и подвывала, из носа текло, а лицо краснело и опухало. Слава Богу, что на этот раз только белка стала свидетельницей того, как она изливает своё горе.

Марни проплакала довольно долго, из-за чего нос распух, а веки набрякли. Чувствуя облегчение, она встала и обошла вокруг разрушенных стен. Её пальцы скользили по деревянной обшивке, и она вспоминала весёлый смех, мудрые слова и уроки, которые она выучила в этих четырёх стенах. Было трудно, почти невозможно продолжать грустить, когда воспоминания были настолько счастливыми. Она попрощалась — но только с домиком. Бабушка будет всегда жить в её сердце.

Ощущая себя заново родившейся, Марни поплелась вверх по склону.

Возвращаясь к коттеджу Джейка, она раздумывала, что бы сказала об этом мужчине бабушка. Марту Уошберн всегда тянуло к бродягам. Наверное, она бы приняла его в семью и относилась к нему так, как к любому из внуков. Кроме того, бабушка была знатоком мужской красоты. Ей бы понравились длинные волосы Джейка, ниспадающие на его широкие плечи, она бы оценила настороженность его синих глаз и длину ног. Её бы восхитили его нежность и сила. И она бы тоже разглядела в его упертом недружелюбии острую потребность в настоящем друге.

«А что бы подумала бабушка о моём поведении?». Марни скривилась, вспомнив свою далёкую от изящества выходку. Действительно, это было чересчур смело для первого раза. Но их влекло друг к другу. Даже он не смог этого отрицать.