Любовная лихорадка - [9]

87

Роясь в старом чемодане, стоявшем в гостиной, Алвин обнаружил, что Анжелика ведет дневник. Место было малоподходящим для хранения такого предмета, и Алвин заподозрил, что его положили туда нарочно. То была тетрадь пепельного цвета, в твердом переплете, с эпиграфом из Бенжамена Констана на первой странице: «Отвергай сколько угодно вещи и живых существ — ты не сможешь отвергнуть себя самого».

88

Что это могло значить? Алвин почувствовал ревность к тому, кто разделял с Анжеликой тонкость переживаний. Просидев несколько часов над записями, он ночью, с остекленевшим взглядом, появился перед Анжеликой и без единого слова накинулся на нее. Потом швырнул тетрадь ей в лицо. Анжелика разрыдалась.

89

«Дорогая сестра!

Наши родственники здесь, во Франции, — очень милые люди, кроме Кавако: он жесткий в обращении, как наждак. Я сняла удобную комнатку над конторой „Креди Лионнэ“, несмотря на протесты дяди Теодорико и Конде: дорогая, я открыла настоящую золотую жилу! Золото здесь, надо сказать, замечательное. Кавако подарил мне луидор в прелестной коробочке из металла, обтянутой золоченой кожей. Мне так хотелось расстаться с этим беднягой, но я все же дошла с ним до рынка у церкви Мадлен. Там какой-то парень с бельгийским акцентом, не обращая внимания на Кавако, всучил мне букет астр. Что за день!

Прощай,

Твоя Билота».

90

Ясно, что речь не шла о временном помутнении рассудка. Последние записи Анжелики были недвусмысленны: Алвину отводилась роль сексуального орудия, не более того. Вот запись от 12 апреля: «Жаль, что он ничего не дает уму, как давал Э. Б. Но зато если говорить об ощущениях, — это что-то необыкновенное. И это уже немало». И чуть подальше: «Вчера он был просто великолепен. Он извергал из себя республиканские убеждения с пеной на губах, словно конь маршала Деодору». Прочитав это, Алвин покраснел. Действительно, было нелепо обращать Анжелику в свою веру, ведь ей это сулило сплошную невыгоду. И он почувствовал себя тем самым конем — глупым, но полезным.

91

Встав на дыбы и обхватив за бока передними ногами лучшую кобылу империи, конь маршала Деодору весело покрыл ее. Это могло продолжаться не одну ночь. Отличный конь, превосходный для такого дела — и для того, чтобы нести на спине статного военачальника. Непревзойден в случке, незаменим в политике.

92

Алвин: Посмотри на своего коника.

Анжелика: Смотрю.

Алвин: Ну и как? Хорош собой?

Анжелика: Могучий.

Алвин: Хм, вот подожди, я сейчас тебе как вставлю.

Анжелика: Постой…. а-а-а!

Алвин: А-а-а! А-а-а!

93

Хотя Барселосу хватало забот с женой Ла Табля, которая вела себя как мартовская кошка, он пристально следил за всеми движениями Алвина. Жанна вновь пробудила в нем чувственность, и воспоминания об Анжелике уже не так ранили его. В остальном Барселос был убежден, что Жанна безумна, а Ла Табль — редкостный болван. Единственными разумными людьми в цирке были два жонглера. Но они оказались закоренелыми гомосексуалистами, что было довольно неприятно.

94

Барселос заплатил пятьдесят рейсов мальчишке, чтобы тот исполнил одно «репортерское поручение». Среди городских журналистов это было обычным делом, сам Барселос раскрыл таким путем два-три значительных политических заговора. Сегодня поручение чуть отличалось — впрочем, мальчишке было все равно. Ему предстояло проникнуть в имение Да Маты и выяснить, что же там происходит на самом деле.

Слуховое окно, как правило, оставалось открытым; Барселос точно знал, что оно ведет в спальню.

95

Алвин: Цок-цок-цок, а-а-а.

Анжелика: Цок-цок-цок, а-а-а.

Цок-цок-цок по комнате. Конь, неодетый, скачет под слуховым окошком и видит голову мальчишки. Поколебавшись мгновение-другое, конь натягивает кальсоны, выбегает на лестницу, но на веранде обнаруживает, что парня и след простыл.

96

В тот же день один из агентов Барселоса сел в поезд, получив задание отыскать Да Мату. Барон остановился в Жундиаи, чтобы навестить родственницу — строго говоря, не совсем родственницу, а молочную сестру. Да Мата спокойно выслушал агента, а затем, сняв шляпу и вытерев пот со лба, продолжил свою поездку. «Всему свое время», — так выразился он.

97

Анонимный хронист обвинял санитарную комиссию в некомпетентности и моральном разложении. Главе комиссии это не понравилось, и он пригрозил газете судебным процессом. Газета замолчала, однако на другой день вышел анонимный памфлет, прибавивший к обвинениям непристойные стишки: история слабого духом монархиста, который согласился разделить ложе с республиканцем. Едкая издевка! В завуалированной форме утверждалось, что все это было подстроено Двором, а республиканец подослан самим императорским величеством.

98

Барселос, борец за чистоту нравов, требовал, чтобы его величество был обследован психиатром. Что же касается торжествующего республиканца, то хорошо бы все же ему слезть с монархического тигра. Даже этот безобидный зверь может взять и укусить.

99

Но он не укусил.

100

Император писал стихи по-гречески и по-французски, посвящая их выродившимся европейским принцессам. Когда конь маршала поднялся по лестнице, как бы приглашая императора проехаться, ящики стола в кабинете его величества были набиты стихами, письмами, женскими портретами.