Любовная греческая провокация - [26]

Кайрос рассмеялся, и в уголках его глаз появились очаровательные лучики морщинок.

– Я сегодня разговаривал с Кьярой.

– Я не могу вернуться к работе, с которой я не справляюсь. Как я смогу смотреть в глаза своим коллегам, когда они будут знать, что меня взяли обратно только по просьбе моего влиятельного мужа? Они перестанут меня уважать.

– Хорошо, – ответил он, отпустив ее. Глаза его весело блестели. – Возможно, я ошибся, когда предположил, что ты захочешь узнать о причастности Хелены.

Сказав это, он направился к балконной двери.

– О причастности Хелены к чему?

– Сядь, и тогда я, возможно, все тебе расскажу.

Тина сердито посмотрела на него, но опустилась на кровать. Кайрос сел рядом и притянул ее к себе. Внутри у нее тут же вспыхнул огонь, но она почувствовала, что теперь помимо влечения между ними есть что-то еще. Что-то новое и очень приятное. Нежность. Взаимопонимание, которого она так долго жаждала.

Их отношения словно очистились от всего лишнего, и они впервые смогли отчетливо друг друга увидеть.

Чем дольше она смотрела сейчас на Кайроса, тем больше он ей нравился.

– Я думала о том, что ты мне сказал.

– О чем конкретно?

Кайрос насторожился. Должно быть, он подумал, что она приняла решение относительно их будущего.

– О том, что я способна подняться после падения, спланировать свои дальнейшие шаги. Я обязательно найду способ достижения своих целей. Работая под руководством Кьяры, я поняла, что выбрала для себя правильную сферу деятельности. Что я обладаю природным талантом стилиста и могу усердно работать. Главное, ухватиться за правильную возможность.

Его губы растянулись в улыбке, которая выражала радость и восхищение.

– Рад это слышать.

– Поэтому в любом случае efharisto[10], Кайрос.

– Не нужно меня благодарить. Я ничего не сделал.

– Спасибо, что был рядом со мной, когда я преодолевала первое препятствие. – Прочитав в его глазах желание, она была вынуждена добавить: – За то, что показал мне, что, когда я столкнусь со следующим препятствием, мне нужно лишь напиться, пойти в ночной клуб и, возможно, найти какого-нибудь парня, чтобы…

– Если не хочешь себе навредить, не заканчивай это предложение, Валентина, – пробурчал он, затем протянул ей бокал красного вина.

Сделав глоток, она вздохнула:

– Я выпью всего один бокал.

Улыбнувшись, Кайрос бросил на нее притворно похотливый взгляд:

– Я надеялся, что ты не станешь считать. Что ты напьешься и я смогу вытворять с тобой то, что захочу. Мне нравится, когда ты пьяная.

Когда он так ее дразнит, перед ним становится еще труднее устоять.

– Тебе нравится то, что я делаю, когда я пьяна, – ответила она.

– Мне всегда нравилась твоя прямота, pethi mou. Хорошо, один бокал так один.

За окнами было темно. В ночной тишине стрекотали сверчки. В воздухе пахло соснами и морем.

В течение какого-то времени они оба не разговаривали. Рука Кайроса лежала у нее на плечах, пальцы поглаживали ее кожу легкими круговыми движениями. Это не было похоже на любовную ласку, и в то же время сейчас они были близки как никогда.

– Ты понимаешь, что мы никогда раньше так не проводили время вместе? Не ругаясь и не срывая друг с друга одежду? – задумчиво произнесла Тина.

Он погладил большим пальцем ее запястье.

– Да. Хотя мне нравилось, когда мы срывали друг с друга одежду.

Валентина издала смешок, и он его скопировал.

– Сегодня день рождения моей матери, – неожиданно произнес он после небольшой паузы.

– Ты по ней скучаешь?

– Да. Ты ей понравилась бы. Она была такой же пылкой и смелой, как ты.

Тина переплела свои пальцы с его и коснулась губами тыльной стороны его руки.

– Мне хотелось бы больше о ней узнать.

Кайрос так долго молчал, что Валентина сочувственно вздохнула. Она не могла настаивать на том, чтобы он поделился с ней подробностями своего прошлого. Она не могла всегда делать первый шаг. Дело было не в гордости, а в невыносимой боли, которую она испытает, когда он от нее уйдет.

– Она была проституткой, – произнес он, нарушив молчание. – Я знаю о том, что зачастую женщина делает подобный выбор не по своей воле. Знаю, как ужасна жизнь подобных женщин. Моя мать растила меня на те деньги, которые получала за свою… работу. До тех пор, пока болезнь не погубила ее.

Даже несмотря на приглушенное освещение, Кайрос заметил, как побледнело лицо Валентины. Она часто моргала, словно пытаясь сдержать слезы. Только тогда он понял, что рассказал ей то, что до этого рассказывал только одному человеку – Тесеусу.

– Мне жаль, что…

– Что у меня такое грязное прошлое?

– Что ты потерял мать, которую любил. Не важно, кем она была. Главное, что она тебя любила и заботилась о тебе. Я знаю, что чувствуешь, когда теряешь близкого человека.

Почему он забыл о том, что у Валентины тоже было не очень счастливое детство? Что она может понять его боль? Неужели он до сих пор боится посмотреть, что прячется за ее импульсивностью и беспечностью?

– Ты стыдишься того, чем она занималась? – мягко спросила она.

Кайрос нахмурился:

– Нет. И никогда не стыдился. Почему, черт побери, у тебя возникла такая мысль?

– Потому что ты очень скрытный, Кайрос. Даже в том интервью в журнале для бизнесменов ничего не говорилось о твоем детстве и твоем становлении. Прочитав его, можно подумать, что ты появился из ниоткуда и ни с того ни с сего в возрасте двадцати трех лет стал серьезным бизнесменом.