Любовь всесильна - [38]

— Мы не утонули, — шепнула она, все еще вцепившись в шею Чейза, в то время как он полувыплыл, полувышел к краю бассейна и, подняв ее, усадил на бортик, а затем, подтянувшись, сам улегся на спину, все еще болтая ногами в воде.

— Я обещал себе, что мы попробуем это перед отъездом, — почти беззвучно пробормотал Чейз и, поднявшись на ноги, добавил: — Вышло лучше, чем я думал.

Глория вспомнив, что вся обнажена, согнула ноги, и обхватила их руками.

— Перед отъездом? Когда ты уезжаешь? — тихо спросила она. Глория беспомощно посмотрела на него и была ошеломлена вспышкой боли, которая, как ей показалось, мелькнула в его глазах.

— Мы, — он подчеркнул это слово, — уезжаем в понедельник. Вечером у меня встреча в Лондоне. А сейчас я предлагаю тебе пойти и привести себя в порядок, нам через час выходить.

— Как и сейчас, без обсуждения? — заметила Глория.

Поднявшись на ноги, она подошла к лежаку и накинула халатик. Чейз мог испытывать удовольствие от своей наготы, но она, быть может глупо, стеснялась разгуливать нагишом — последствия монастырского воспитания…

Чейз наблюдал за ней холодными, оценивающими глазами, и когда она повернулась к нему, встал и в упор посмотрел на нее.

— Тут нечего обсуждать: ты — моя жена, куда я, туда и ты. Не пытайся устроить из этого ссору, Глория.

— Я и не думаю, — спокойно ответила она. — Но мне бы хотелось быть более информированной. Ведь то, с чем ты играешь, — это моя жизнь, — не удержалась она от саркастического замечания.

А про себя Глория не переставала удивляться, как они оба могут глядеть друг на друга, словно два чужака, когда минуту назад занимались любовью.

Словно уловив ее замешательство, Чейз нежно положил ей руку на плечо.

— Ты слишком беспокоишься, дорогая. — Он склонил темноволосую голову и коснулся губами ее брови, точно отец, успокаивающий своего ребенка. — Уверяю тебя, я вовсе не играю. Я еще никогда в жизни не был так серьезен. Но мы поговорим позже, после вечеринки.

— Вечеринки?

— О, черт, это же должен быть сюрприз для тебя. Твое тело, как всегда, лишило меня всякого соображения, — хохотнул он. — Ладно, беги одеваться, а я пока поплаваю. И будь умницей! Поговорим позже!

И он, развернув ее лицом к дому, легонько шлепнул по попке.

Глория, рассердившись на эту фамильярность, неожиданно обернулась, застав Чейза врасплох, поставила ему подножку и изо всех сил толкнула руками в грудь. Он с громким всплеском плюхнулся в воду, а Глория, презрительно выгнув бровь, улыбнулась ошеломленному, отфыркивающемуся мужчине и саркастически бросила:

— Желаю хорошо поплавать. Надеюсь, ты будешь умницей.

И довольная собой, побежала в дом.

Позже, приняв душ и надев подаренное Чейзом вечернее платье — полностью открытое, без бретелек, яркого желто-зеленого цвета, красиво подчеркивающее ее полную грудь и тонкую талию, ниспадавшее облаком зеленого шифона до середины икры, — она вошла в гостиную, уже не чувствуя себя такой храброй.

Чейз стоял, прислонившись к камину, склонив голову над чем-то, что он вертел в руке, и выглядел убийственно красивым… Другими словами, его, пожалуй, нельзя было описать. На нем были кремовый смокинг, белая шелковая рубашка и синий галстук-бабочка. Пиджак был расстегнут, открывая голубую жилетку. Она не могла оторвать от него глаз. Чейз всегда предпочитал классический стиль, но сегодня он выглядел слегка фатоватым. Жизнерадостный, уверенный в себе, он излучал спокойствие и благополучие.

Глория с трудом сглотнула слюну.

— Я готова, — сказала она вполне спокойно и увидела, как Чейз поднял голову, прекратив разглядывать предмет, находившийся у него в руке.

Он сверкнул синими глазами, не скрывая своего восхищения от ее вида. Его взгляд медленно, с чувственной тщательностью скользил от копны ее рыжих волос, заложенных за маленькие уши, в которых были изящные жемчужные серьги, до красивого, но слегка настороженного лица. Глория не очень нуждалась в макияже. Ее тронутая нежным загаром кожа дышала здоровьем, но все же она уделила особое внимание глазам, подчеркнув их контуры коричневым карандашом, слегка оттенив веки и положив немного черно-коричневой туши на длинные ресницы.

Глория не думала, что ее появление произведет на него такое ошеломляющее впечатление, и его длительное молчаливое разглядывание начало беспокоить ее.

— Я сказала…

— Я слышал, — оборвал ее Чейз, отрывая свои сверкающие глаза от мягкой линии ее груди. — Ты действительно выросла в самую соблазнительную женщину из всех, кого я имел удовольствие видеть, — мягко сказал он и, выпрямившись, издал низкий, хриплый смешок, так как Глория вспыхнула с головы до ног.

— Все скромничаешь? — поддразнил Чейз, подходя к ней. — Хотя, надо сказать, румянец тебе очень идет.

Он взял ее руку в свою, и от этого контакта ее словно ударило током. Она внимательно посмотрела на него: его волосы, все еще мокрые, падали волнами на широкий лоб, лицо пылало, пульс участился. Это несправедливо, подумала она, почему именно этот мужчина был так фатально притягателен. Наверняка в жизни Чейза за последние несколько лет было множество разных женщин, заключила она, и эта мысль быстро охладила ее.