Любовь — всего лишь слово - [177]

2

На следующий день я покидаю загрустившую семью Мортула и переселяюсь в стеклянный дом на берегу бухты Ля Биодола. Рукопись книги оставляю на сохранение дедушке Мортула. Я говорю ему, что заберу ее перед отъездом домой.

— Что-нибудь стряслось?

— Да.

— Неприятности?

— Да.

— Бог поможет.

Поможет ли?

Дни и ночи я провожу отныне в доме господина Лорда, на его пляже, в его обществе. Когда ему нужно уехать, он заботится о том, чтобы в доме остались слуги, секретарша, Эвелин, бонна, одним словом — все. Чтобы любить друг друга, мы с Вереной в эти дни вынуждены уходить далеко в море. И еще слава Богу, что Эвелин боится моторной лодки.

Кстати, когда я в первый раз встречаюсь и играю с ней на пляже (в это время господин Лорд в стеклянном доме наверху что-то диктует своей секретарше), она извиняется передо мной. Как она ни мала, но что-то из происходящего до нее дошло…

— Тогда во Франкфурте… я так разозлилась на тебя и сказала, что больше не хочу тебя видеть. А сейчас вот ты приехал сюда, на Эльбу. Ведь это связано с мамой и со мной?

— Да.

— Ты нас не бросишь в беде?

— Не брошу! Никогда!

— Но ведь это очень трудно? Ты думаешь, у тебя получится?

— Надеюсь.

— Можно я тебя поцелую в знак примирения?

— Буду счастлив.

— Вот так. А теперь ты меня!

Я целую ее в мокрую щеку.

— Ты должна набраться терпения, Эвелин.

— Я уже набралась. Долго еще ждать?

— До Рождества.

3

Погода все еще хорошая, но уже случаются и дождливые дни, и сильные ветры, а порой и море выглядит весьма грозно. Близится осень. И уже совсем скоро всем нам возвращаться домой.

Между тем я уже перестал работать по ночам у господина Фелланцони, потому что уже заработал на браслет.

Манфред Лорд очень занят. Он советует нам совершать прогулки на лодке. В Марчана Марина. В Порто Адзурро. Он перечисляет все места, где мы побывали с Вереной, делая это с мягкой улыбкой и неотрывно глядя на меня.

Естественно, мы берем лодку и выходим в море. Прекрасный день, а мы оба в глубокой печали. Но здесь мы по крайней мере хоть можем поговорить друг с другом. Я долго сомневался, стоит ли говорить Верене о преследующем меня ощущении, что за нами беспрестанно следят. Я не говорил ей этого, чтобы не напугать. Теперь придется.

Верена таращит на меня глаза.

— За нами кто-то следит?

— С тех пор, как я появился на Эльбе. Более того, убежден, что даже эта встреча у майора Ингрэма, будь она проклята, случилась неспроста. Я уверен, что твой муж все знает, что он получает о нас полную информацию.

Даже в раю, оказывается, можно говорить об адских вещах.

Верена побледнела. Ее лицо сразу осунулось, стало еще тоньше, а глаза еще больше.

— Но… но если он уже все знает, то почему ничего не говорит? Почему он оставляет нас одних?

— У меня нет доказательств, но есть предположение.

— А именно?

— Твой муж знает, что фотографии с проколотыми буквами хранятся в твоем сейфе. И он хочет, как можно больше запутать нас в свои сети, чтобы в один прекрасный день сказать: «А ну-ка, выкладывайте ваши фотографии!» И ему тогда удастся избежать развода. Он может запретить мне переступать порог его дома, а тебя отослать куда-нибудь в далекое путешествие. Или он может подать на меня в суд за разрушение семьи.

— Нет!

— Может, и еще как. Я узнавал. Такое бывает крайне редко. Но тем не менее. Если дело доходит до суда, то обвиняемому грозит тюрьма. Так что может случиться, что нам ничего другого не останется, как заключить с ним полюбовную сделку: он получит фото, а я — тебя.

— Это звучит слишком уж фантастически!

— Ты думаешь? Слишком фантастически? Ну, тогда придется еще кое-что тебе поведать. Я сказал, что машину у меня забрал отец. А на самом деле…

И я рассказал ей всю правду. Теперь уже нет никакого смысла что-то скрывать. Только правдой мы можем теперь чего-либо добиться.

— Ты… ты думаешь, что Лео действовал по его поручению?

— Этого я не знаю. Но у Лео были не только письма и магнитофонные записи разговоров с Энрико и другими, у него были и наши фотографии. Он снял, как мы входим и выходим из маленького домика на Брунненпфад. Почему бы тогда твоему мужу было не сказать: Лео, езжайте на Эльбу и продолжайте делать то же самое?

— Ты и правда думаешь, что он поручил Лео шантажировать нас?

— Да. Методы очень похожи. Но даже если Лео действует по собственной инициативе и показал твоему мужу снимки — эффект будет тот же.

— Мне так мерзко, Оливер.

— И мне тоже.

4

В этот день после обеда мы опять сидим на террасе маленького бара в Марчано Марина. Мы смотрим, как рыбаки готовят свои лодки к лову, пьем вино и держимся за руки.

Все, что происходит дальше, столь же печально, как и смешно. В тот момент, когда я собираюсь вынуть из кармана браслет и вручить его Верене, она вынимает из нагрудного кармана своей блузки золотые наручные часы и говорит:

— А у меня для тебя подарок.

На оборотной стороне часов надпись:

С ЛЮБОВЬЮ — ВЕРЕНА.

На браслете же надпись:

С ЛЮБОВЬЮ — ОЛИВЕР.

ЭЛЬБА 1961.

Увидев это, Верена разражается почти истерическим смехом.

— Что здесь смешного?

Она продолжает хохотать.

— Верена, скажи наконец, в чем дело?

Она перестает смеяться, в ее глазах я вижу слезы.

— Милый ты мой… дорогой… Я обратила внимание, что ты приехал без своих часов. И я решила подарить тебе новые. Но, как я тебе говорила, мой муж считает каждый потраченный мной пфенниг. Вот я взяла да отнесла свой браслет к одному из ювелиров в Портоферрарио…