Любовь во спасение - [5]

— Не глупи, — засмеялась Клеона. — Я похожа на тебя? Ты действительно воображаешь, что твоя бабушка или кто бы то ни был примут меня за богатую невесту, мисс Мандевилл?

Леони встала посреди маленькой беседки, в окно которой уже лился утренний солнечный свет, и критически осмотрела Клеону. Она увидела личико, овалом напоминающее сердечко, обрамленное копной белокурых кудрей, на которые падали отблески первых солнечных лучей. Кудри были спутаны, потому что Клеона не потрудилась надеть шляпу. Когда она отбросила волосы назад, открылись чистый овальный лоб, большие голубые глаза в темных пушистых ресницах, маленький веснушчатый нос со вздернутым кончиком и рот, чуть великоватый, но очаровательно улыбающийся.

— Смотри, смотри! — насмешливо посоветовала Клеона. — Похожа я на ту, кого с восторгом примет лондонский высший свет?

— Не в этом старом вылинявшем платье, — отрезала Леони, — и не с твоими веснушками и загорелыми руками. О, Клеона, сколько раз я просила тебя надевать шляпу?

— Да ради кого мне прихорашиваться? Старушке Бетси все равно, в чем я на ней езжу. А что касается родителей, ты знаешь не хуже меня, их мысли обращены к Богу. Им некогда обращать внимание на внешний вид дочери.

— Знаешь что сказал о тебе Патрик? Когда он впервые с тобой встретился, я спросила его, что он думает о моей самой дорогой, самой любимой подруге. Так вот Патрик сказал, что если бы ты хоть немного следила за собой, то была бы очаровательной. И знаешь, то, как он это сказал, заставило меня ревновать!

— Это очень мило со стороны Патрика, — холодно заметила Клеона, — но твоя бабушка ждет красавицу. Даже в Йоркшире тебя всегда называют красавицей мисс Мандевилл.

— Если бы у меня не было приданого, никто бы и имени моего не знал, — фыркнула Леони. — Но речь не обо мне! В моих платьях — в конце концов, у нас почти один размер, — с искусно причесанными волосами и отбеленным за ночь с помощью лимонного и огуречного лосьонов лицом ты будешь не менее красива, чем другие великосветские девицы в Лондоне.

— Я не могу! — воскликнула Клеона. — Это слишком опасно!

— Если ты откажешься, я никогда не выйду замуж за Патрика. Меня поймают, я знаю, папа поймает меня. А если он меня поймает, я покончу с собой! И когда я умру, ты будешь сожалеть, сожалеть, что была так малодушна и… бес… бессердечна… ты моя подруга, которой я… до… доверяла и которая по… поклялась всем святым… помочь мне! — Выпалив все это одним духом, Леони бросилась, горько плача, на подушки дивана. — Я умру… — захлебывалась слезами Леони, — я умру без Пагрика.

Клеона глубоко вдохнула.

— Хорошо, я поеду! Но, Боже, помоги нам всем! Это самая безумная затея из всех, что мы когда-либо предпринимали.

Леони на мгновение замолкла.

— Ты серьезно? — еще судорожно всхлипывая, спросила она.

— Да, я поеду, — повторила Клеона, — хотя я уверена, что меня разоблачат, и тогда у сэра Эдварда будет полное право рассвирепеть.

Она не успела договорить, как Леони обхватила ее за шею и чуть не задушила в объятиях.

— Спасибо, моя дорогая, моя подружка. Я знала, что ты никогда не бросишь меня. Теперь надо составить план… у нас так мало времени.

Следующий час девушки сидели, пытаясь как можно лучше продумать все, что требовалось сделать.

— Ну, мне пора домой, — вздохнула Клеона. — Нужно покормить кур. Если я не помогу Роузи, она не справится с домашней работой.

— Что ты скажешь родителям? — спросила Леони.

— Скажу, что ты попросила меня поехать с тобой в Лондон. Только вот не знаю, разрешит ли мама носить твои платья. Но сейчас мы не можем позволить себе никаких покупок. Папе пришлось купить новую сутану в прошлом месяце. Его старую совсем съела моль. — Внезапно Клеона поняла, что Леони не слушает ее, а думает только о своем.

— Сегодня вечером я увижу Патрика, — произнесла она. — Он должен перехватить карету и сказать кучеру, что в доме заразная болезнь. Им придется подождать меня у входа, тут уж ничего не поделаешь.

— А вдруг папа придет меня проводить? — спросила Клеона. — Он наверняка захочет это сделать.

— Надо как-то помешать ему. Скажи, что мы отправляемся позже, чем поедем на самом деле. Мы оставим ему записку, где будет сказано, что лошади не могли ждать.

— Знаешь, Леони, — медленно проговорила Клеона, — я начинаю думать, что ты законченная лгунья.

Минуту Леони молчала, потом тихо проговорила:

— Я делаю это не ради себя, а ради Патрика. Однажды, Клеона, ты влюбишься и тогда поймешь, что готова на все, что угодно, каким бы плохим это ни казалось, ради того, кому ты отдала свое сердце. Я счастлива, потому что выхожу замуж за Патрика, но я знаю, что и Патрик будет счастлив, потому что женится на мне! Мы созданы друг для друга. — В голосе Леони звучала неподдельная искренность, глаза сияли.

Клеона слегка вздохнула.

— Никогда бы не поверила, что кто-то из нас может так влюбиться. Я думала, такое случается только в книгах.

— Когда-нибудь ты тоже полюбишь.

— Сомневаюсь, — улыбнулась Клеона. — Все мужчины, которых я до сих пор встречала, включая и твоего Патрика, кажутся мне бесконечно менее желанными, чем чистокровная лошадь.

Леони фыркнула с досадой.