Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии… - [51]

Для расследования дела петербургским генерал-губернатором Вяземским была назначена особая комиссия, которая, допросив Завадовского, Якубовича и Истомину, быстро закончила следствие и представила его петербургскому генерал-губернатору. Наказание оказалось довольно мягким: после нескольких недель ареста Завадовский уволен в отпуск за границу, а Якубович переведен на Кавказ в Нижегородский драгунский полк. Позже Истомина вышла замуж за драматического актера П.С. Экунина. Она умерла от холеры в 1848 году в возрасте 49 лет и похоронена на Большеохтинском кладбище в Санкт-Петербурге.

Но мы сильно забежали вперед. Вернемся в Царское Село. Кроме театра, там были и иные соблазны.

4

В 1816 году Пушкин пишет эпиграмму «На Баболовский дворец». Эпиграмму весьма почтительную, но в тоже время лукавую.

Прекрасная! пускай восторгом насладится

В объятиях твоих российский полубог.

Что с участью твоей сравнится?

Весь мир у ног его — здесь у твоих он ног.

О чем идет речь? Баболовский дворец — это, собственно, скорее не дворец, а готический павильон, построенный в 1785 году в Баболовским парке на окраине Царского Села по проекту И.В. Неелова. Находящийся в уединенном месте, этот павильон редко посещали, лишь иногда он служил пристанищем для гостей, которым не нашлось места в Екатерининском и Александровском дворцах.

Существует легенда, что после разрыва со своей постоянной любовницей, по сути дела невенчанной женой, Марией Антоновной Нарышкиной, с которой он прожил 15 лет, Александр I некоторое время встречался в Баболовском дворце с Софи Вельо, дочерью придворного банкира-португальца и прибалтийской немки. На эту связь и намекает в эпиграмме юный Пушкин, который, как полагают некоторые пушкинисты, и сам был неравнодушен к Софи.

Еще один бывший лицеист Модест Корф в «Записке о Лицее» вспоминает о том, что «…к дочери баронессы Вельо, Sophie, вышедшей потом за генерала Ребиндера, но тогда еще девице, очень благоволил император Александр». К этой фразе Корф сделал примечание: «Император Александр очень часто бывал у г-жи Вельо, но сверх того назначались уединенные свидания в Баболовском дворце. Вот стихи по этому случаю в нашей антологии: „…Что с участью твоей, прекрасная, сравнится? / Весь мир у ног его — здесь у твоих он ног“». И далее: «…мы очень часто встречали государя в саду и еще чаще видали его проходящим мимо наших окон к дому госпожи Вельо».

Легенда оказалась удивительно живучей. Во второй половине XIX века в «запасной» дворец поставили большую круглую мраморную ванну, диаметром 3,5 метра, которая стала ненужной в павильоне Холодных ванн. И легенда о тайных свиданиях императора и прекрасной дочери банкира немедленно обросла новыми подробностями. Конечно же, они вместе в этой ванне купались!

Однако, никто из современников, кроме Корфа, не упоминает о связи Александра с Софьей Осиповной Вельо. Возможно, этот роман существовал только в воображении лицеистов, а Александр I просто ходил к почтенной вдове Корф на чай, по-соседски? Такой «сценарий» не так невероятен, как может показаться на первый взгляд. Пушкинистам известны мемуары Фридриха фон Шуберта, зятя банкира Ралля. По словам Шуберта, «…император стремился удалиться от придворных кругов и пытался создать маленький интимный кружок с дамами, в котором он надеялся проводить вечера в неформальном тоне и вдали от интриг. Для него он избрал хорошеньких, но не особенно одухотворенных дам из купеческого круга. Он счастливо избегал дворцовых интриг, но когда приходил к ним вечером пить чай, там удивительно много болтали, что ему очень нравилось, и он участвовал в интригах, только они были маленького масштаба и в другой сфере». Далее он прямо пишет, что в этот кружок входила и вдова банкира Вельо: «И не проходило и недели, чтобы он не приходил к одной из них к чаю, где собирался целый дамский клуб (мужчины бывали обыкновенно исключены), и император был очень доволен, проводя вечер в разговорах о всевозможных городских делах». Так что вы вольны выбирать между пылкой запретной страстью в заброшенном Баболовском дворце и уютным семейным чаепитием с почтенными купчихами.

5

В Лицее Пушкин вел дневник. Как я уже писала в главе о Жуковском, в XIX веке в это занятие вкладывался особый смысл. Дневники не только фиксировали «опыты быстротекущей жизни», они нужны для анализа и самовоспитания. Перебирая прошедшие события, автор должен был извлекать из них уроки и корректировать свое поведение. Позже романтики, начиная примерно с Гёте и его «Страданий юного Вертера», внесли в эту концепцию некоторые изменения. Дневник нужен для очищения разума от нелепых правил и законов, установленных обществом, возвращения к правде чувств и вечным истинам Природы и Бога.

Неизвестно, какими мотивами руководствовался Пушкин, начиная писать дневник, но едва ли это было самовоспитание. Первая его запись такова: «…большой грузинский нос, а партизан[7] почти и вовсе был без носу. Давыдов является к Беннигсену: „Князь Багратион, — говорит, — прислал меня доложить вашему высокопревосходительству, что неприятель у нас на носу…“ — „На каком носу, Денис Васильевич? — отвечает генерал. — Ежели на Вашем, так он уже близко, если же на носу князя Багратиона, то мы успеем еще отобедать“…» Кажется, Пушкин просто захотел записать понравившуюся ему шутку, чтобы не забыть ее.