Сесилия захлопнула крышку багажника. Туда только что положили два чемодана с одеждой ее матери, мамины костыли и вещи малышки Лиззи.
Ронни забирала маму в Кентукки на несколько недель, до тех пор, пока не снимут гипс.
Вчера Сили ушла от Ника, как только съела свою порцию утки с апельсинами. Он даже не попытался остановить ее. И даже не поцеловал на прощание. Никто из них больше не упоминал про Картера. За столом они говорили только о делах. На следующей неделе братья Делани открывали три новых ресторана в Южной Калифорнии. Они говорили об этом так, как будто это было самым важным событием в их жизни.
В пятницу вечером Сесилия решила, что в выходные посетит своего парикмахера и раз и навсегда избавится от своего высокого тугого пучка. Она не хочет быть больше женщиной с гладко зачесанными волосами. Она должна что-то изменить в своей собственной жизни. Только тогда у нее будет право сердиться на Ника за то, что он не хочет пустить Картера в свою жизнь.
В связи с отъездом мамы Сесилия перенесла визит к парикмахеру на более позднее время. Сили обняла мать и помогла ей сесть на переднее сиденье, которое Ронни отодвинула как можно дальше назад.
— Береги себя, Сили, детка, — сказала мама.
— Ты тоже, мама.
Ронни села в машину, и они уехали. Сили прибралась немного в квартире матери и отправилась к парикмахеру. Вернувшись домой, она решила проверить почту, и вышла к воротам своего старого, построенного в викторианском стиле дома. На тротуаре стояла молодая женщина с детской коляской. В коляске лежал младенец, завернутый в розовые пеленки.
Сили открыла почтовый ящик. И что это ей вдруг вздумалось выйти на улицу и забрать почту, ведь она еще не закончила стирку. В почтовом ящике были только счета и рекламные предложения на приобретение кредитных карт. Сесилия скорчила недовольную рожицу, увидев ненужную кипу бумаг в своем почтовом ящике, убрала за ухо выбившуюся прядь своих темных волос — теперь они были до подбородка — и повернулась к незнакомке. Та все еще стояла на тротуаре и смотрела на старинное здание.
Незнакомка улыбнулась.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила ее Сили.
У нее возникло такое ощущение, что женщина пришла сюда совсем не для того, чтобы восхищаться викторианской архитектурой, розами, обвивающими столбы крыльца, и реконструкцией верхнего этажа.
— Я прошу прощения. Наверное, со стороны это выглядит так, будто я за кем-то шпионю, — сказала незнакомка. — Меня зовут Анна. Анна Жарден. Раньше я здесь жила. Этот дом был добр ко мне. Я пришла показать ему свою дочурку.
— Дому? — неуверенно улыбнувшись, спросила Сили.
— Да, дому, — ответила Анна. Она слегка покраснела и рассмеялась. Анна была примерно того же, что и Сесилия, возраста, высокая, стройная, рыжеволосая, с милой улыбкой. — Только не надо думать, что я сумасшедшая. Видите ли, я жила в квартире на втором этаже. В башенке и…
Анна замолчала, будто знала, о чем подумала в эту минуту Сили.
— Я как раз живу в этой квартире, — сказала Сесилия, ощущение неизбежности происходящего не покидало ее.
— Могу я вас спросить кое о чем? — слегка наклонив голову набок, сказала Анна. — Она… — Анна снова замолчала, потом нахмурилась и осторожно закончила фразу, — приходила к вам?
Сили притворилась, что не понимает, о чем идет речь, на тот случай, если она ошиблась и Анна спрашивала ее о чем-то другом.
— Кто приходил? — переспросила Сесилия.
— Может быть, с вами этого не происходит, — продолжила Анна. — Я имею в виду женщину, которая шьет или стоит перед зеркалом и примеряет свои наряды.
Сили молча кивнула.
Анна хлопнула в ладоши.
— Так, значит, с вами это тоже произошло? Я знала!
— Мне снились какие-то странные сны, — сказала Сили. — В них все было как в жизни. Я не предполагала, что… Впрочем, в последнее время… Я не могла поверить в то, что они… Ну, вы, наверное, знаете, как все это происходит.
— Да уж, поверьте, — сказала Анна. — Снятся сны, и еще она оставляет вам кое-какие вещи на подоконнике. Вы находите их, когда просыпаетесь.
— Например, старинную булавку для шляп. — Сили сказала это так, будто призналась в каком-то страшном грехе. Грехе, который называется — вера в сверхъестественное. — Лоскуток вышитой материи, — добавила она уже увереннее.
— Или шелковый цветочек, — сказала Анна.
Она открыла свою сумочку и достала оттуда крошечный розовый бутончик, сделанный из розового и зеленого шелка. Материя, из которой он был сделан, выцвела от времени. Сили прикоснулась к бутону кончиком пальца. Десять дней назад в ресторане Ник точно так же дотронулся до старинной булавки для шляп.
— Красивый, — прошептала она. — И вы абсолютно правы, эта вещь точно ее.
— Я всегда ношу этот бутончик у себя в сумочке, — сказала Анна. — Я называю эту женщину Мастерицей из грез.
