Любовь в тени платанов - [8]

В какой-то момент ей показалось, что его рука чуть-чуть дрогнула. Но, наверное, она ошибалась: ведь это ее била дрожь от нахлынувших доселе незнакомых ей чувств.

Он опустил руку, как бы невзначай коснувшись выпуклости груди, и взял ее ладонь, переплетая ее пальцы со своими, согревая их теплом своей ладони и глядя на Энни светящимися от восторга глазами.

— Спокойной ночи, Энни, — его красивый густой голос прозвучал глуше обычного.

Ее затрясло от нахлынувшего желания. Никогда в жизни Энни не испытывала ничего подобного, она целиком оказалась во власти этого мужчины, который мог подарить ей наслаждение.

— Гейл, не уходи, — с мольбой, неожиданно для себя выдохнула она, не понимая, зачем она это говорит. Секунду-другую длилось молчание, а потом Гейл, весело рассмеявшись, нежно обнял ее.

— Господи, да ты совсем еще малышка, — пробормотал он. — Луиза удавит меня…

— Это не ее дело, — чуть слышно возразила Энни, прежде чем его губы приблизились к ее губам и он начал жадно целовать ее. Руки Гейла продолжали нежно ласкать ее тело, вызывая пугающий приступ ответного страстного желания. — И вообще… мы что, нарушаем общественную нравственность, когда целуемся, что ли? — выдавив из себя улыбку, договорила она, когда Гейл дал ей возможность, наконец, вдохнуть воздуха.

— Боже мой, как хотелось бы сделать с тобой кое-что прямо сейчас, малышка Энни.

Его голос дрожал от смеха и откровенного желания.

— Я вовсе не малышка! — рассердилась она, смело встречая его прищуренный взгляд своими широко распахнутыми глазами газели, которые мгновенно поведали Гейлу о ее неопытности и особой уязвимости.

— Ну конечно нет! — насмешливо ответил он. Однако через несколько секунд все-таки выпроводил ее домой, а на следующее утро Луиза сообщила, что Гейл уехал.

Все оставшееся время в Гермуполисе теперь было окрашено для нее в серые тона, несмотря на прозрачное голубое небо и ласковое жаркое солнце Греции. И жизнь Энни так и текла бесцветно и сумрачно до тех пор, пока восемь недель спустя Гейл не появился в ее комнате в общежитии в Хемпстеде, немного осунувшийся, слегка выпивший, мрачноватый и невероятно мужественный, и не объявил, что жить больше без нее не может…

Лежа в маленькой уютной спальне дома Луизы, в теплой темноте ночи, Энни содрогнулась, несмотря на жару, вспомнив все это. Ей теперь никогда не забыть той необыкновенной ночи…

Она уткнулась лицом в подушку, стараясь успокоиться и заснуть. Но сделать это было невозможно: из всех уголков комнаты раздавалось комариное пение. Чертыхнувшись, Энни села и включила свет. Ну конечно, она забыла включить электрический репеллер, и теперь в спальне собрались полчища противных нахальных комаров. Только этого ей не хватало, уныло подумала Энни.

Вскочив с постели, она нашла длинную, просторную белую футболку, джинсы и быстро надела их, сунув босые ноги в мягкие кожаные мокасины. Причесавшись на скорую руку и собрав волосы в «конский хвост», чтобы было прохладнее, Энни захотела выйти на воздух. Она включила маленький голубой репеллер, побрызгала репеллентом немного на себя и бросила прощальный взгляд на тучу летучих оккупантов.

— Умрите! — злорадно крикнула она, намереваясь поменять уютное тепло дома на прохладу южной ночи. Стараясь не шуметь, Энни тихонько закрыла дверь. Луиза с Гербертом вернулись домой лишь час назад и, конечно, ей вовсе не хотелось разбудить их среди ночи.

Над Гермуполисом занимался рассвет. Он был необычайно спокойным и безмятежным, несмотря на тревожный сумрак улиц и аллей, разбегавшихся в разных направлениях.

Энни вышла на набережную и медленно побрела вдоль закрытых кафе, уютно расположившихся под кронами платанов. Одинокая летучая мышь взлетела на карниз одного из высоких зданий. Где-то в кустах тонко стрекотали сверчки. С моря приятно тянуло освежающей прохладой.

Интересно, где стояла пришвартованная яхта Гейла? Энни не бездумно глядела на воду, а пыталась отгадать, в какой из многочисленных сверкающих белых яхт спит сейчас ее муж.

В бледном лунном свете бесконечная поверхность моря мерцала серебром. Яхты покачивались и уныло поскрипывали на волнах, набегавших на берег от парома, который настойчиво держал свой путь в темноте.

Вдруг в тишине набережной Энни услышала за собой звуки приглушенных, крадущихся шагов. Она почувствовала, как от страха волосы у нее на голове зашевелились, и тут же рассердилась на себя. Это же был Гермуполис, а не какой-нибудь захолустный городок. Ночью здесь можно было пострадать разве что от бессонницы…

Стараясь двигаться по-прежнему беззаботно, она все же немного ускорила шаг. Наверное, мысль совершить прогулку среди ночи была не такой уж и разумной. Надо поскорей вернуться в дом Луизы и Герберта и сосчитать дохлых комаров…

Несомненно, за ней кто-то шел. Шаги были еле слышными, но отчетливо различались в предрассветной тишине. Скверно, подумала она, оглядываясь через плечо.

Высокая темная фигура, явно мужская, следовала за ней. Сердце подпрыгнуло и бешено заколотилось. Наверняка это был кто-нибудь из яхтсменов, решивший тоже прогуляться ночью. Но почему-то Энни стало не по себе, и она ясно ощутила свою уязвимость…