Любовь в облаках - [8]

Драконы — терпеливы и мудры, обладают прекрасной памятью, и лучше им не перечить, а изначально считать все их решения истинно верными, ибо так и есть. Особенно, если дракон — твой папа. Это третье правило, которое пытался внушить мне отец, но мама была ближе и, может, потому убедительней, когда заставила запомнить, что драконы — ленивы, чванливы, заносчивы, злопамятны и крайне недоверчивы, и лучше не тратить время на спор, все равно не поверят, что ошибаются.

Драконы никогда не свяжут свою жизнь надолго с кем-либо, предпочитая одиночество, самосовершенствование и драгоценные камни. Все отношения с ними ведут к неминуемому разрыву, если только дракон — не твой папа или ты не саинтэ другого дракона. Дракон скорее выбросит алмаз из своей сокровищницы, чем причинит вред или отпустит свою пару. И мама подтвердила, внеся одну поправку, что есть нюанс, когда дракона просто сносит с катушек и он согласен выполнить любое желание саинтэ. Мама в теме, потому что именно так получила номинальную свободу от папы. А мне вот, если честно, не улыбалось ждать, пока родится дочь. Да мне и свадьбу ждать не улыбалось.

А как быть?

У меня даже мысленный блок установить не вышло. Только два смешка заработала, один напряженный взгляд, который почувствовала и с закрытыми глазами, да легкую головную боль, но она с каждой новой попыткой отгородиться все больше сдавливала виски. Уловив какое-то движение напротив, открыла глаза. Ну, я и не сомневалась, кого увижу — так, проверила единственную догадку. Авантюриновый, склонившись, провел рукой по моей голове, скользнул большим пальцем под один глаз, под второй, и прежде чем я успела отшатнуться (или вообще вспомнила, что надо бы это сделать) вернулся к приятелям. Они продолжили тихо переговариваться на драконьем языке, а я, недоуменно понаблюдав за ними и не разобрав ни слова, опять закрыла глаза. И уже потом, соскальзывая все-таки в мир сновидений, с удивлением отметила, что голова не болит и глаза, пострадавшие от рукоприкладства Сайв, совсем-совсем не ноют.

Но выспаться не удалось. Меня растормошили, всучили чуть подсоленную тушку (я, надеюсь, птички) и мягко, но настойчиво переместили к костру. Мягко — в том смысле, что бережно отнесли на руках. А настойчиво — в том смысле, что не спрашивали, хочу ли я разделить мужскую компанию. Вот исключительно из чувства самосохранения я не сопротивлялась, и вовсе ни при чем сапфировые глаза и то, что некоторые сыграли роль моего кресла. Я не просила, хотя, признаться, спине так было очень удобно, особенно после длительного перелета.

Дракону как-то удавалось не только не мешать мне есть невольными прикосновениями, но и не голодать самому. Одной рукой он упирался в пол, а второй отламывал куски… не хочу даже думать кого… и они ловко исчезали у него во рту. Понаблюдав за драконами напротив, я заметила, что они тоже отламывают куски, большие куски, размером со свою ладонь, и проглатывают, практически не разжевывая.

Я покосилась на авантюринового, а он, отсалютовав мне очередным куском мяса, отправил его в рот, один раз сжал челюсти и потянулся за следующим.

— Твой отец не живет с вами, — сказал он, и дело не в удивительной прозорливости, как я отчетливо понимала. — Твои знания о драконах настолько малы и противоречивы, что единственный вариант их пополнить и отличить правду от вымысла — пожить со мной немного дольше.

Пожить со мной… немного дольше…

Так сказано, словно я уже согласилась жить с ним! Более того — словно мы уже начали совместную жизнь! А ведь мы даже…

— Не торопи события, — шепнул дракон, — мне и так нелегко сдерживаться рядом с тобой.

И я прочла в его глазах такое дикое желание перейти к тем пунктикам, которые увидела в них раньше, или хотя бы начать теоретическое ознакомление с ними, сейчас и немедленно, что всунула ему в рот свою дичь вместе с деревянным вертелом.

Да что б ты подавился, гад крылатый!

А он сжал челюсти и проглотил, не поперхнувшись, не закашлявшись и продолжая сверлить меня голодным взглядом. Такого и не прокормишь. Наверное, отчасти поэтому мама сбежала от папы.

— Что? — покосилась на дракона, заметив, что он с трудом сдерживает смех.

— Я думаю, — сказал он, открыто посмеиваясь, раз все равно рассекретили, — что она пыталась сбежать от него, но у нее ничего не вышло.

— И пыталась и сбежала, — буркнула я.

— Пыталась, — стоял на своем дракон, — а твой отец сделал вид, что ее отпустил.

— Мой отец действительно ее отпустил, — такая самоуверенность начинала откровенно злить. Мне-то лучше знать, как живут мои родители.

— Дракон не отпустит саинтэ.

— А, может, она и не саинтэ для него, — я пожала плечами, мол, а что, и так бывает, но дракон раскусил мое притворство, попутно открыв маленькую драконью тайну.

— У драконов рождается дочь только от саинтэ. Поэтому переходим к тому, с чего начали.

Твой отец не отпускал твою мать. Скорее всего… — он моргнул, и я впервые заметила, что он как змея, вообще этого раньше не делал. — Да, — после секундных размышлений или пребывания в астрале сказал дракон. — Скорее всего, он пошел на это просто чтобы тебя спрятать.