Любовь в мегабайтах - [40]

— Еще считаешь себя в команде?

— Слишком мало времени прошло, никак не привыкну. Скажи мне Станислас, ты открылся отцу, что «Глоуб Коммьюникейшн» принадлежит тебе, а о своей роли в установлении на рынке лидерства «Хадраш текнолоджи» ты тоже ему рассказал?

— Рассказал. Зачем врать? Я прекрасно знал, что Ставицкий вытряхнет из тебя правду, да ты и сама не будешь ничего утаивать.

— Конечно. Перед Хадраш моя совесть чиста. И как родитель принял твою попытку отнять у него его детище, цитирую, «разбить на части и продать и деньги пустить на ветер»?

— Отцу, конечно, я о своих планах не поведал. Сказал, что хотел украсть его секреты, что бы выйти на первое место. Вполне понятное желание у бизнесмена.

Хотели же они украсть у «Глоуб» и украли бы, если представился случай. А ты им на блюдечке и воровать не надо.

— Это его удовлетворило?

— Отца да. Даже не бранил, пожурил по-отечески за прыткость.

— Легко отделался.

— Но только не от Ставицкого. Как его задело, что я хотел его обставить! Искры из глаз сыпались, слюной брызгал! Обещал «Глоуб» в порошок стереть! Да только кишка тонка, как говорит наш корпоративный проктолог.

— Со Ставицким лучше дружить, — посоветовала я.

— Я хочу дружить с тобой, вместе мы натянем нос Ставицкому! Неужели тебе не обидно, что они выбросили тебя как нашкодившего котенка, вместо того, что бы носить на руках, в знак благодарности.

— Нет, мальчики, я в ваши игры больше не играю.

— Александра, прошу тебя, во имя тех прекрасных дней, что мы провели с тобой вместе. Ты помнишь, как хорошо нам было? Мы сможем повторить, я верю!

— Так тебе нужна я или моя помощь? — уточнила я.

— Мне нужно всё, твое тело, твой ум, твоя поддержка!

Тело, ум, поддержка. Не любовь. Станислас привык относиться к людям как к вещам, сегодня полезна — значит нужна, завтра отпадет надобность, и бесполезную вещь выкинут на свалку. Чего ими дорожить, их много в жизни, вещей, стремящихся быть полезными. Конечно, будучи правой рукой Владимира Станисласовича, я была допущена ко многим документам, имеющим значение, и хранила коммерческие тайны.

Отстранение меня от работы с одной стороны подвергало Хадраш опасности, но хитрый Ставицкий понимал, что при наших со Станисласом отношениях, они, скорее всего, тайной уже не являются. Было принято решение не допускать меня к тому, что я могла бы узнать останься я работать на «Хадраш» дальше.

Я ковыряла ложечкой остывший жульен, Станислас молча ждал моего ответа.

— Нет, Станислас, надоело мне быть пешкой в чужой игре. Попробуй без меня.

Он забарабанил пальцами по столешнице. Схватил льняную салфетку и скрутил ее жгутиком. «Вместо салфетки должна быть я». Бросил ее на стол. «Сейчас он обзовет меня страшилой, напомнит, что мне не найти такого дурака, который будет трахать меня», — тоскливо подумала я.

— Предлагаю подумать. Не отвечай сейчас.

— Откуда такое терпение? — не удержалась я в крайнем удивлении.

— Хоть ты мне и не веришь, но я не хочу тебя потерять, и ты убедишься в этом.

«Не хочешь вместе со мной потерять секреты Хадраш», — добавила про себя я.

— Хорошо, я подумаю, — согласилась я, решив узнать, каким способом Станислас постарается меня убедить. Я догадывалась, что способ этот будет древнейшим и очень мужским. Что может быть убедительней любовных клятв на пороге оргазма?

Взяв отсрочку, я расслабилась, и далее ужин стал напоминать обычное свидание. Я посмеялась над нерасторопностью службы безопасности «Глоуб», и Станислас сознался, что «погони» не было, только организованный спектакль, для убедительности глоубовцы гнали нас из больницы до самого автовокзала. Спектаклем оказался и мой обыск в автоматизированной камере хранения, «дяденька» был проинструктирован, что получатель не должен уйти от информатора пустым.

Идеальная складывалась ситуация! Ставицкий, со своей стороны, организовал охрану информатора, «Глоуб», со своей, охрану получателя, так что встретиться и обменяться нам пришлось бы в любом случае. Беспроигрышный вариант. Как некстати я заподозрила Станисласа в двойной игре! К своей радости я поняла, что «рожа» не является сотрудником департамента по безопасности «Хадраш текнолоджи», он, вместе с «дяденькой» и «армейцем» разыскивал нас на автовокзале. Мое уважение к Владимиру Станисласовичу, поколебленное, но все же живучее, воспряло духом.

Ставицкому было гораздо сложнее. Он был посвящен в «дело», и устраивать на нас облавы не спешил, ждал сообщений. А когда на него прикрикнул обеспокоенный Владимир Станисласович, было уже поздно, мы исчезли из города. Но все же он нас нашел. Мы вспомнили как нелегко, но весело нам жилось в Житино, как Станислас колол дрова, а я готовила в печи, взгляды наши встретились, и я опустила глаза, припомнив вдруг, каким образом Станислас хотел мне отомстить.

От кофе я отказалась, под предлогом необходимости вернуться домой, к Базилю.

— Пригласишь? — с надеждой спросил Станислас.

— В следующий раз, — пообещала я.

— Александра, я хочу отблагодарить тебя, помнишь, я обещал? Но я не хочу делать это так, как сделал мой отец. Не возражай, — Станислас подозвал «Джуда Лоу», и тот подошел ко мне с серебряным подносом, на котором лежал большой черный бархатный футляр. — Открой его.