Любовь в каждой строчке - [56]

Я люблю сына. Он закон, в котором ничто разладиться не может. Любовь к тому, что приносит тебе радость, тоже постоянна; книги, слова, музыка, искусство – это маяки, то и дело возникающие во вселенском хаосе.

Могут ли люди выбирать направление своей жизни? Мы не выбираем, где и когда родиться, кто и как будет нас любить, в кого нам влюбляться. И нам не дано выбирать, кого у нас отнимут, как это произойдет.

Я пытался спасти жену. Пока не приехала скорая, делал ей искусственное дыхание. Я часто думаю о том, как целовал ее в последний раз – совсем не так, как в первый. И я успокаиваю себя мыслью, что сделал все возможное. Просто ее жизнь была не в моей власти. Но мы решаем, как сильно любить, что читать и где путешествовать. Как жить после смерти любимого человека или просто после его ухода. Решаем, начинать ли жизнь заново. «Но зачем?» – спросишь ты. Вот мое мнение.

Той ночью, когда из окна доносился шум океана, женщина, которая станет моей женой и матерью моего ребенка, призналась мне в любви. Наш сын тогда был тонким штрихом на карте нашей будущей жизни. Звезды в темноте светились молочной белизной. У меня и в мыслях не было, что однажды я ее потеряю. Все мои думы были только о том, что она меня любит и мы счастливы.

Ты говоришь, что не видела ничего красивее океана и его же боишься больше всего на свете. Это буквально описывает мою любовь к Елене. А вдруг все стоящее не дается нам без страха? Как только она умерла, я продал цветочный магазин, но все равно не смог с ним расстаться. Рэйчел, возвращайся к океану. Он – часть тебя. Как и Кэл.

Фредерик

Утром, пока Генри спит, я иду в читальный сад. Книжный еще закрыт, но здесь уже люди. Они прошли через калитку Фрэнка с кофе и круассанами. Стараюсь не думать, что скоро читального сада не станет. Представляю, как здесь будут жить люди, и чувствую, как внутри закипает гнев. Фрэнк подает мне кофе.

– За счет заведения. Сегодня день траура.

Слышу глухое покашливание и, обернувшись, вижу Фредерика. Я благодарю его за письмо, и мы вместе завтракаем. Надо же, он был хозяином этого магазина. Так и в «Облачном атласе»: разные истории в конце концов объединились в одну. Говорю Фредерику, что когда-нибудь закончу двенадцатый класс, но сначала попрошу Роуз купить мне билет в кругосветное путешествие. Потом, конечно, верну ей деньги. Хочу поехать с Генри. А перед этим навещу маму в Си-Ридж. Покажу ей каталог «Библиотеки писем». Расскажу о людях, которые кого-то любили, потеряли близких и оставили об этом записи. Пусть знает, что мы не одиноки. Расскажу ей о Кэле и Джордж. Расскажу об идее переселения памяти от мертвых к живым. О том, что душа Кэла не погибла. Мне кажется, он остался в вещах, которые любил, в дорогих ему людях. Чаша его жизни была слишком полна, поэтому он ушел.

После ухода Фредерика я замечаю в читальном саду Майкла. Только подойдя ближе, понимаю, почему он молчит. Он плачет. Не хотел, чтобы мы видели. Я здороваюсь, но сразу ухожу. Долго смотрю на «Библиотеку писем», размышляя о каталоге. Это ведь капля в море: запись в базе данных – это не подчеркнутая строчка. Там не увидишь, с каким нажимом Майкл отмечал признание Пипа Эстелле. Мне не записать причин, по которым люди подчеркнули именно эту строчку, их чувства, свои чувства, когда я держу книгу в руках. Мне не передать в записях ни истертых страниц, ни кругов от чашек, ни загнутых уголков в сборниках Одена. Жизнь, таящуюся в книгах, – вот что хочет сохранить Майкл. Каталогу это не под силу.

Поднимаюсь к Генри.

– Просыпайся, – шепчу я и целую его в ухо. – Просыпайся, я знаю, что делать.

Генри

Я открываю глаза. Конец света не наступил, и Рэйчел шепчет мне что-то о переселении душ. По крайней мере, мне так кажется. От смысла слов отвлекают ее губы и память о прошлой ночи. Я сажусь, и она настойчиво повторяет:

– Переселиться. «Библиотека писем» должна переселиться. Разобьем ее на части и оставим в других книжных.

– Мысль хорошая, – соглашаюсь я, – но эти книги подходят только для «Книжного зова». Они исписаны, их нельзя продать. А хранить – только место занимать.

– Так мы никому ничего не скажем, – не унимается Рэйчел и начинает описывать свой план.

Она предложила тайно разнести наши книги по другим магазинам города.

Гордость и предубеждение и зомби

Джейн Остин и Сет Грэм-Смит

Письмо оставлено между с. 44 и 45

14 февраля 2016 года

Дорогой Кэл!

Сразу скажу, что это не прощальное письмо. Несмотря ни на что, я буду писать тебе. Ты тот человек, которому я рассказываю все, пусть так и останется.

Получила твое последнее послание, и я согласна. Давай встретимся. Сначала позавтракаем у Фрэнка, потом можно пойти в кинотеатр «Палас». Говорят, там идут все серии «Доктора Кто». А после отправимся через весь город в музей.

Я не разочарована. Так и думала, что это окажешься ты. Правда, письма продолжали приходить и после твоего отъезда, так что какое-то время я подозревала Тима, но не хотела, чтобы это оказался он.

Помнишь тот день в школе, когда мы сидели на солнце? Это был наш первый и единственный настоящий, а не эпистолярный разговор. Я тогда плакала, переживала мамин отъезд из дома.