Любовь, страсть, ненависть - [43]

Электра притихла. Она не поняла ни одного сказанного Вики слова, хотя Ники, чувствующий себя вполне уверенно, быстро их ей перевел.

– Вики тоже работает в отделе корреспонденции на студии, – быстро сказал он. – Ее отец работает в личной охране дяди Спироса. Она только что закончила университет. Мама у нее гречанка, она двоюродная сестра дяди Спироса. Вики помогает мне учить английский, и мы оба рабы киностудии, на так ли, Вики? – Он доверительно улыбнулся красивой девушке, рядом с которой Электра чувствовала себя грубой, неприметной и старомодной. Длинная шерстяная юбка, грубые фильдеперсовые чулки Электры и ее ужасные башмаки – все это не шло ни в какое сравнение с обтянутыми тонкими нейлоновыми чулками ножками этой американской красавицы, ее скульптурной грудью и умело накрашенным лицом. И хотя Электра знала, что они ровесницы, рядом с Вики она чувствовала себя ужасно некрасивой и несуразной.

Олимпия жила в Калифорнии уже тридцать лет, но в душе оставалась простой греческой женщиной. Вид Электры, такой маленькой, напуганной и подавленной всей этой роскошью чужого мира, напомнил ей себя, какой она была тридцать лет назад, и Олимпия твердо решила помочь этой малышке побыстрее адаптироваться к американскому образу жизни.

Гораздо позже, ночью, когда Николас нежно раздел жену, ласково нашептывая ей страстные слова на родном языке, Электра почувствовала, что наконец ее напряжение начинает спадать. Утомленные мышцы постепенно расслабились, пока чувственные пальцы мужа мягко ласкали ее тело. Руки Николаса нежно гладили ее грудь, а пальцы мягко, как крылья бабочки, касались сосков, заставляя ее буквально задыхаться от удовольствия. Николас, ее муж, единственный мужчина в ее жизни и единственный, кого она вообще любила, по-прежнему принадлежал ей. Он любил ее. Теперь ей нечего было бояться в Америке.

Николас Станополис, обладая природной способностью к языкам, на удивление быстро выучил английский. Теперь он мог не только читать и писать, почти не делая ошибок, но и болтать на американском сленге, что было совершенно необходимо в кинобизнесе.

Однако для Электры стало мукой привыкать к этой жизни. Ее смущало все: язык, бешеный темп жизни в Лос-Анджелесе, автомобили и самолеты, которые мешали ей спать. Казалось, что вся кухонная утварь попала сюда с другой планеты, а супермаркеты наводили на нее ужас. Она чувствовала себя глупой, тупой, абсолютно чужой в этом мире.

Несмотря на настойчивую помощь Олимпии, несмотря на то, что красивая, яркая и веселая Вики приходила обедать несколько раз в неделю, чтобы помочь ей с английским, Электра никак не могла запомнить больше нескольких слов. Она в отчаянии углублялась во фразеологические словари, читала журналы и газеты, но ее мозг, измученный попытками совладать с электрической плитой, стиральной машиной и холодильником, приготовить что-нибудь из консервов или незнакомых ей замороженных продуктов, просто не мог справиться с английским. Николас, Вики и Олимпия требовали, чтобы она слушала новости, спектакли и радиопередачи, но английский язык так и оставался для нее иностранным. Она храбро ходила в громадный супермаркет «Фуд Джаент», расположенный на Кэнон-драйв, в котором она по настоянию Олимпии делала покупки. Сколько раз, везя тележку с покупками по бесконечным проходам между высокими грудами красочных товаров, о которых она раньше никогда и не слышала, Электра сталкивалась с самоуверенными сильными женщинами в тонких спортивных платьях, с накрашенными лицами и перманентом под задорными шляпками. Электра не могла даже подумать о том, чтобы купить себе новую одежду, хотя Ник уже спрашивал ее, когда она сменит свои немодные наряды.

– Почему бы тебе не купить несколько новых платьев, милая? – спросил он ее однажды вечером и скривился, увидев подгоревшие биточки и баклажанные крокеты, которые она хотела приготовить как можно лучше на этой непонятной современной плите. – Мы можем себе это позволить. Я сейчас хорошо зарабатываю.

Они сидели за ярко-желтым кухонным столом в одном из многочисленных маленьких бунгало, которые Спирос снимал для своих близких. Все большое семейство Макополисов жило на территории, которая граничила с его имением. Вики Золотос вместе со своей двоюродной сестрой жила в одном бунгало, Олимпия и три сестры в другом, а тетя и дядя Спироса прямо по соседству с ними. К огромному сожалению Электры, у всех этих греческих иммигрантов, кажется, не было никаких проблем с английским. Они свободно болтали, переходя с английского на греческий с легкостью людей, усвоивших обе культуры.

Николас прилип к радио, слушая Джека Бенни и смеясь над его шутками до тех пор, пока из глаз у пего не хлынули слезы. В это время Электра молча раскладывала крутые подгоревшие биточки по тарелкам.

– Ты их так хорошо готовила на Гидре, – сказал он во время рекламной паузы. – Что случилось?

– Прости, – чуть не плача пробормотала Электра. – Я просто не могу научиться готовить на этой плите.

Николас взял еще один биточек и поморщился.

– Ты должна привыкнуть к этому миру, Электра. Сейчас сорок шестой год, война закончилась, все возвращаются назад, и каждый человек в Америке сейчас борется за работу, за положение – за все. Тебе тоже придется бороться, Электра, ты должна попытаться.