Любовь старой девы - [10]

Потом долгое время, впрочем, и до сих пор, Рори могла надеяться только на себя. И была слишком занята, отвоевывая себе место под солнцем, чтобы думать о любви. О, конечно, все только и говорят о любви. Одни любят пиццу, или музыку Кэджана, или жареных цыплят. Но людей? И в частности, одного конкретного человека?

Рори любила свою семью. Но дальше этого универсальная идея любви у нее не шла. И в уме она никогда не классифицировала, какой любовью их любит. Ох, у нее тоже были увлечения, но ничего серьезного. Она следовала по безопасному курсу, размеченному твердыми предписаниями бабушки. Они накладывали четкие обязательства. Респектабельная женщина всегда занята — теории о ленивых руках и все такое. Респектабельная женщина регулярно посещает церковь, платит налоги, заполняет свободное время полезной работой, не пользуется кредитной карточкой, которая не что иное, как карточка дьявола, и не носит платья с воротом, вырезанным до пупа, и бесстыдные юбки, такие короткие, что видны бесформенные части анатомии.

Рори знала, что она хорошая учительница. И хотя последнее время она склонна к рассеянности, но, во всяком случае, пол на террасе чистый, и ее совесть тоже. Так, может быть, сегодня она возьмется за глицинию и обрежет ее, как обещала? Вот только бы найти ножницы! Последний раз она пользовалась ими, когда отрезала старую веревку для белья на заднем дворе. И положила их…

Через несколько минут, толчком открыв дверь черного хода, Рори пробормотала:

— Теперь подумаем: если я держала в руках ножницы, то куда я с ними пошла?

Кейн, как раз протянувший было руку к кухонной двери, моргнул.

— В мотель «Рай для ножниц» или в ресторан «Восторг солдата», — моментально ответил он.

Рори на секунду остолбенела, а потом расхохоталась. Она смеялась так, что слезы, сбегая с ресниц, покатились пo щекам.

— Нет, это гораздо интереснее, чем полка в гараже. На самом деле есть такой мотель и ресторан?

— Наверно, нет.

— Жалко, — улыбнулась она.

— Если бы они были, вы бы застали меня там за недозволенным…

— Восторгом солдата? — Рори удивилась, как инстинктивно легко подыгрывает этому мужчине. Это вовсе на нее не похоже.

Кейн подумал о других восторгах, которые он предпочел бы испытать, но далеко заходить ему здесь нельзя. Вызвала бы его экскурсия большой восторг у старины Чарли? Вероятно, нет.

— Я пришел предложить вам себя — по просьбе Чарли. Он занят в офисе, но надеется после полудня освободиться.

— Вы рассказали ему о прошедшей ночи?

— Нет. А надо было?

— Ммм… он мог бы неправильно понять. Верно. И малиновка может съесть червяка.

— Так какая у нас повестка дня? Выбрать букеты? Найти свадебные марши? Купить белые атласные туфли? Разложить рис и лепестки роз по изящным маленьким пакетикам?

У Рори отвисла челюсть.

— Это все тоже я должна делать? Разве этим не занимаются… ох, окружающие или что-то в таком роде?

— Окружающие. После того, как вы все приготовите. То, что не едят птицы, биологически деградирует. Вы можете включить все расходы и хлопоты в счет за уборку, но только если повезет. Чарли запросто может и вычеркнуть.

— Вы всегда так прямодушны?

— Только в компании себе подобных, — торжественно объявил Кейн. И улыбнулся одним уголком рта.

Рори нашла кривую его улыбку потрясающе пленительной.

— Боюсь, я в этом не сильна. То есть в том, чтобы быть прямодушной. Какая может быть прямота в игре «мужчина и женщина»!

В ответ Кейн снова засмеялся, и Рори присоединилась к нему. Ощущение было удивительным. Как будто она неожиданно сбросила фунтов пятнадцать.

— Повестка дня, — сказала она, став серьезной, — включает следующие пункты: обрезать глицинию и найти дом для моих домашних растений. Чарлзу не нравятся домашние растения. — И когда Кейн ничего не ответил, она добавила: — Вы же спрашивали.

Он смотрел поверх ее плеча на полку у окна, заставленную глиняными горшками с умирающими растениями, на их длинных стеблях почти не было листьев.

— Правильно. Хорошо, сначала глициния… Хотя мне всегда нравилось, что она такая густая. Прекрасная завеса для всяких школьных проделок.

— С точки зрения Чарлза, разросшаяся глициния притягивает термитов и сушит почву.

— Чарлз филистер.

— Нет, он пресвитерианец. Он начинал как баптист, но потом отошел, — проговорила Рори с серьезным лицом, но затем испортила эффект, захихикав. Захихикав! Она не хихикала уже лет двадцать!

Ножницы для обрезания кустов Кейну удалось отыскать довольно легко. Они висели среди стрел пыльных сухих трав, которые Рори собирала, связывала, вешала, а потом забывала.

— Я собиралась сделать несколько галлонов особого уксуса и принести моим коллегам учителям, но руки так и не дошли, — объяснила Рори, и Кейн кивнул. Он начинал подозревать, что у пленительной мисс Авроры Хаббард не доходят руки до многих полезных вещей. Чарли вскоре изменит это положение.

К полудню плети глицинии были полностью обрезаны. Рори морщилась при каждом щелчке ножниц. Когда работа близилась к концу, она уже чуть не плакала и сказала, что кусты выглядят ужасно, но Чарлз, наверно, одобрит.

Может быть, глицинии выглядели и ужасно, зато Рори, на вкус Кейна, была великолепна: веснушчатое лицо, поцарапанные руки, взъерошенные волосы, на лице траурное выражение. Хотя Чарли такого вида не одобрил бы. Что чертовски скверно. С тех пор как Кейн научился ценить то, что у женщин в голове, не меньше, чем то, что у них под бельем, он наслаждался обществом женщин самых разных. Но не мог вспомнить ни одной, которая бы доставляла ему больше удовольствия, чем эта.