Любовь срывает маски - [4]

Карл вздохнул.

— Настроения моего народа по-прежнему под неусыпным вниманием, не так ли? Люди не выносят слежки! И все же я верю, что они на самом деле рады моему возвращению на трон. Я, по крайней мере, в отличие от Кромвеля не пичкаю их религией вместо мяса!

Громкий невеселый смех Фолкхэма неожиданно резко прозвучал в тишине королевских покоев.

— Да, в самом деле!

Король не сразу решил, стоит ли ему обижаться на скрытый намек в тоне Фолкхэма на его, Карла, слишком благодушное отношение к очевидно серьезной проблеме или же отнестись к этому как к еще одной шутке своего любимца. Когда он заговорил, стало ясно, что он так и не пришел к какому-то решению.

— Что ж, теперь, когда ваша задача в Португалии так блестяще выполнена, я полагаю, вы намерены потребовать причитающееся вам вознаграждение.

— Если уж Ваше Величество упомянули об этом, то позвольте вам напомнить, что вы обещали мне его. — Было заметно, как напрягся Фолкхэм в ожидании ответа. Он понимал, что не может доверять никому. Даже королю.

— Я обещал, хотя, признаюсь, сейчас сожалею, что не могу отказаться от своего обещания, чтобы удержать вас на службе, подле себя, — заявил Карл почти с вызовом, так как действительно желал, чтобы сам Фолкхэм стремился остаться при дворе, таким образом, в его полном распоряжении.

Мрачная улыбка молодого человека ясно свидетельствовала, что полушутливое замечание короля было ему не слишком приятно.

— Тот служит преданно, кто служит с охотой, Ваше Величество, — произнес он многозначительно.

Карл усмехнулся.

— Вы правы. И могу даже предположить, что быть вашим господином, которому вы служите неохотно, вряд ли менее опасно, чем быть вашим врагом. Но в любом случае вы заслужили свою свободу, так же как и деньги, которые я вам обещал.

— А мое имение, мои земли?

— Они и так принадлежат вам.

Лицо Фолкхэма оставалось по-прежнему настороженно-бесстрастным.

— Может быть. Но, как говорят, мой дядя все еще остается весьма влиятельным человеком среди старых приверженцев Кромвеля. Открытая вражда с ним может вызвать недовольство как раз тех людей, которых Ваше Величество желало бы умиротворить.

Карл медленно подошел к окну, выходящему в парк, и остановился, наблюдая за прогуливающимися кавалерами и дамами. Слова для своего ответа он выбирал крайне осторожно.

— И все же я рискну. Слово, данное вам, не может быть нарушено, ведь без вашего участия в устройстве моего брака с инфантой я бы оказался действительно в отчаянном положении.

— Я рад, что мог услужить вам, Ваше Величество.

— В любом случае вы получите обещанное вознаграждение, а также возможность взять реванш с моего благословения. Я не доверяю вашему дяде. Тарле склонен изображать из себя человека умеренных взглядов, но я гораздо лучше осведомлен о его «круглоголовых»[1] приятелях, чем он о том подозревает.

— Кларендон сказал мне, что «круглоголовые» покушались на жизнь Вашего Величества, — осторожно сказал Фолкхэм тоном человека, привыкшего владеть любой, самой неожиданной информацией, ничем не выдавая своей осведомленности.

Карл в ответ нахмурился.

— Такая попытка действительно была совершена одним из моих ближайших врачей, которому я, как полагал, могу доверять. Однако, насколько мне известно, он не имеет с «круглоголовыми» ничего общего.

— И поэтому вы не знаете, кто стоит за всем этим.

— Да. Но мы обязательно это выясним. Я заверил всех, что он был убит в своей камере в Тауэре, видимо, своими тайными сообщниками. Кларендон надеется, что этот слух спутает планы убийц и спровоцирует их на ошибку. Ну а кроме того, мы не хотим, чтобы его сообщники действительно разделались с ним, во всяком случае, пока он не заговорит. Это даст нам некоторое время, чтобы добиться от него правды.

— И Ваше Величество полностью убеждены в его виновности?

Король пожал плечами.

— Не знаю. Все это очень странно. Он совсем недавно вернулся в Лондон, а до тех пор был полностью поглощен домашними делами. Насколько нам известно, он всегда вел довольно уединенный образ жизни у себя в поместье, расположенном недалеко от города, который вы так хорошо знаете… я имею в виду Лидгейт.

Карл резко повернулся и прямо взглянул на Фолкхэма, надеясь увидеть его реакцию на столь неожиданное сообщение, но заметил лишь едва заметное удивление, мелькнувшее на лице графа. А затем к тому вернулось обычное бесстрастное выражение.

— Какое отношение этот врач имеет к Лидгейту? — поинтересовался Фолкхэм деланно-небрежным тоном.

Карл ответил не сразу. Он молча подошел к резному бюро, стоящему недалеко от окна, и, выдвинув один из ящиков, что-то вытащил оттуда. Выражение его лица при этом было весьма мрачным. Затем король вернулся к Фолкхэму и вложил этот довольно тяжелый предмет ему в руку.

— Это должно послужить ответом на ваш вопрос. Он носил его на цепочке, надетой на шею. При аресте солдаты его отобрали.

Фолкхэм взглянул на причудливый медный ключ на толстой цепи. С внезапно окаменевшим лицом он поднес его поближе к глазам и провел пальцами по необычной головке ключа, отлитой в виде головы сокола. Когда же он наконец поднял взгляд на короля, его глаза полыхнули странным голубым огнем.