Любовь слепа - [3]
Волосы на голове у Орвера зашевелились. Он рванул изо всех сил - прямо в витрину. Та не поддалась.
Он добежал до двери и выскочил на улицу. Оргия в булочной продолжалась. Детей обслуживал ученик пекаря.
- Ничего себе, - бурчал Орвер, стоя на тротуаре. - А если я предпочитаю выбирать сам? Нет, но булочница-то какова? С ее-то рожей...
Вдруг он вспомнил о кондитерской за мостом. Продавщице - семнадцать лет, губки бантиком, передничек с узорчиком... может, сейчас на ней, кроме этого передничка, ничего и нет...
Орвер быстро зашагал по направлению к кондитерской. Три раза он спотыкался и падал на спутавшиеся тела. Позы партнеров его даже не интересовали. Лишь при последнем столкновении он отметил, что их было пятеро.
- Рим, - прошептал он. - Quo Vadis! Fabiola! et cum spirito tuo!* Оргия! О!
Он потирал себе лоб; воспоминание о витрине распухло до размера голубиного яйца, причем добротно высиженного. Он все ускорял шаг - интимный дружок, натянув поводок, тащил его за собой, требуя поскорее спустить.
Он решил, что цель близка, и, ориентируясь на ощупь, пошел вдоль фасадов. По фанерному кружку с шурупом, который поддерживал одно из треснутых зеркал, он определил витрину антиквара. Через два дома - кондитерская.
Со всего ходу он налетел на неподвижное тело, обращенное к нему спиной. Он вскрикнул.
- Не толкайтесь, - произнес грубый голос, - и уберите-ка это от моей задницы подальше. А то так можно и в морду получить...
- Но... гм... да что вы, в самом деле? - смутился Орвер.
Он попытался обойти мужчину слева и опять с кем-то столкнулся.
- Ну что еще? - отозвался другой мужской голос.
- В очередь, как все.
Раздался громкий хохот.
- Что?! - оторопел Орвер.
- А то, - подтвердил третий голос, - вы, конечно же, пришли к Нелли.
- Да, - промямлил Орвер.
- В порядке очереди, - сказал мужчина. - Шестидесятым будете.
Орвер ничего не ответил. Он чувствовал себя глубоко несчастным.
Он ушел, даже не узнав, был ли на ней узорчатый передничек.
На первом же перекрестке он свернул налево. Ему навстречу шла женщина.
Они оба упали, потом сели на землю.
- Извиняюсь, - сказал Орвер.
- Нет, это я виновата, - возразила женщина. - Вы же держались правой стороны.
- Могу ли я вам помочь подняться? - предложил Орвер. - Вы ведь одна?
- А вы? - спросила она. - Вы не наброситесь на меня впятером или вшестером?
- Вы действительно женщина? - уточнил Орвер.
- Посмотрите сами, - сказала она.
Стоя на коленях, они придвинулись друг к другу, и ее длинные шелковистые волосы коснулись щеки Орвера.
- Где бы найти место поспокойнее? - задумался он.
- Посреди улицы, - ответила женщина. Туда они и переместились, ориентируясь по краю тротуара.
- Я хочу вас, - сказал Орвер.
- А я вас, - сказала женщина. - Меня зовут...
- Мне все равно, - перебил ее Орвер. - Меня интересует только то, что смогут познать мои руки и тело.
- Познавайте, - произнесла женщина.
- Разумеется, - отметил Орвер, - на вас ничего нет.
- На вас тоже, - сказала она. Он лег рядом с ней.
- Нам некуда торопиться, - заметила она. - Начинайте с ног и поднимайтесь вверх.
Орвер был поражен. О чем сразу же и заявил.
- Только так вы сможете себе все представить, - пояснила женщина. - Как вы сами сказали, в нашем распоряжении имеется лишь одно средство познания осязание. Не забывайте, что теперь ваш взгляд уже не сможет меня повергнуть в смущение. С вашей монополией на эротику вы сели в лужу. Будем же проще и честнее.
- Складно у вас получается, - удивился Орвер.
- Я читаю "Тан Модерн", - сказала женщина. - Давайте же, займитесь поскорее моим сексуальным воспитанием.
Что и проделал Орвер много раз разными способами.
К чему у нее было явное расположение и несомненные способности. А границы возможного раздвигаются, когда не боишься, что загорится свет. И потом, это не изнашивается, не правда ли? Теоретические пояснения, данные Орвером относительно двух-трех небезынтересных приемов, в соединении с их многократным практическим применением придали партнерским отношениям доверительный характер.
Это и было не что иное, как простая и приятная жизнь, пестующая людей по образу и подобию бога Пана.
III
Между тем по радио сообщили, что ученые отмечают постепенную нейтрализацию феномена и уровень тумана опускается с каждым днем.
Созвали общее собрание, так как опасность представлялась серьезной. Но выход был найден быстро, ибо человеческая изобретательность многогранна. Когда туман рассеялся, что зарегистрировали специальные детекторные приборы, счастливая жизнь могла продолжаться, поскольку все выкололи себе глаза.
* Здесь: К чему идти торной тропой, если светел дух (лат.).
Борис Виан (1920–1959) — французский романист, драматург, творчество которого, мало известное при жизни и иногда сложное для восприятия, стало очень популярно после 60-х годов XX столетия.В сборник избранных произведений Б. Виана включены замечательные романы: «Пена дней» — аллегорическая история любви и вписывающиеся в традиции философской сказки «Сердце дыбом» и «Осень в Пекине».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это второй, после «Я заплюю ваши могилы», роман, вышедший в 1948 году под псевдонимом «Вернон Салливен», осужденный в 1950 и отправленный на костер вместе с первой книгой. В высшей степени характерное для Салливена произведение: роман, отвергнутой по соображениям морали, граничащей с глупостью.Секс, кровь, смерть — как в любой великой книге, заслуживающей уважения.И много остроумия — ведь книга написана Борисом Вианом.
Борис Виан (1920–1959) – один из самых ярких представителей послевоенного французского авангарда.
Во второй выпуск серии вошли роман-мистификация Вернона Салливана (псевдоним французского писателя Бориса Виана) «И смерть уродам», а также две криминальные повести Жана-Пьера Конти «Судзуки в волчьем логове» и Жозефины Брюс «Убийство в Лиссабоне».
Во второй выпуск серии вошли роман-мистификация Вернона Салливана (псевдоним французского писателя Бориса Виана) «И смерть уродам», а также две криминальные повести Жана-Пьера Конти «Судзуки в волчьем логове» и Жозефины Брюс «Убийство в Лиссабоне».
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.