Любовь поры кровавых дождей - [91]

И вдруг… меня как током ударило…

В одной из танцующих женщин я узнал капитана Беляеву!..

Она танцевала за кавалера с подружкой и чему-то весело смеялась.

Несколько офицеров пытались разъединить танцующих женщин, но они не поддались и продолжали танцевать вместе.

Не знаю, приписать ли это случайности или Беляева тоже меня заметила, но получилось так, что приковавшая мое внимание пара остановилась как раз напротив того места, где, опершись плечом о косяк двери, стоял я.

Увидев меня, Беляева приветливо улыбнулась и смело, как к старому знакомому, подошла ко мне.

— Вы все такой же грубый и сердитый или хоть немного переменились? — спросила она, протягивая мне руку.

— Наоборот, я стал еще хуже, — «утешил» ее я.

— Интересно, отчего вы такой едкий?

— Оттого, что не вижу вас.

Беляева отступила на шаг и, по-мальчишески затенив глаза рукой, сделала вид, что внимательно меня разглядывает. Потом громко расхохоталась, откинув голову.

— Я и раньше знала, что все мужчины похожи друг на друга, но, видимо, фронт еще более усугубил это сходство! Достаточно познакомиться с одним, чтобы узнать всех остальных… Я безошибочно могу предсказать, что сейчас возвестит тот или иной фронтовой донжуан!

Я решил изменить тему разговора, ибо мне совсем не улыбалось быть одним из сонма вздыхателей, похожих друг на друга как две капли воды. Я бросил взгляд на погоны Беляевой и так же необдуманно, как при первой встрече, ляпнул:

— Вы уже успели получить майора?

Она пожала плечами и презрительно проговорила:

— Неужели вы только о чинах и наградах заботитесь. Тогда про мой орден спрашивали, теперь званием интересуетесь!

Пока я соображал, что ответить, она снова расхохоталась, но на сей раз искренне и необидно. Я тоже невольно рассмеялся.

— Расскажите, что у вас новенького, — попросила она, проведя пальцем по моей портупее.

Мне так приятно было ее прикосновение, что я готов был вечность стоять неподвижно, лишь бы она не убирала руку.

— Новенького ничего, но могу рассказать одну старенькую историю, — многозначительно сказал я.

— Какую же? — оживилась Беляева и с любопытством посмотрела на меня.

В той тесноте и сутолоке она стояла настолько близко, что ее волосы один раз даже коснулись моего лица. От близости этой женщины мне трудно было дышать.

— Историю про одного интенданта по фамилии З… Не знаете ли вы, как он поживает?

Беляева вздрогнула: такой дерзости она никак не ожидала. Но, быстро взяв себя в руки, она презрительно сощурилась и подчеркнуто официально ответила:

— Прекрасно. А вы что — знаете его?

— Нет, не имел такой чести, — ехидно сказал я.

— Мне вас жаль. Вы много потеряли: это интересный, образованный человек. Общение с ним пошло бы вам на пользу.

Она как-то пристально-грустно поглядела мне в глаза, краешком губ улыбнулась, кивнула в знак прощания и быстро отошла.

Пока я размышлял, как быть, она исчезла в толпе…

Я кинулся за ней, но ее и след простыл. Было просто невероятно, куда она могла так быстро исчезнуть…

Я трижды обежал длинный сруб, заглянул и в соседнюю землянку, где торговали одеколоном и карамелью, но нигде ее не нашел.

Я чуть не плакал от досады.

Стояла лунная ночь… Снег местами казался сизым, местами отливал серебром.

Из штабной столовой доносились звуки фокстрота и шарканье сапог. Смутно вырисовывались силуэты вышедших покурить или подышать свежим воздухом.

Сердце мое переполняли печаль и острое недовольство собой.

…После того вечера прошло еще некоторое время. О Беляевой ничего не было слышно. А я стеснялся расспрашивать о ней. Кто-то сказал, что госпиталь перевели, кажется, в Эстонию.

Чувство мое немного притупилось, но не исчезло, и порой желание увидеть Беляеву вспыхивало с новой силой.

Прошло еще несколько месяцев, и моя часть оказалась в Прибалтике.

Настроение у всех было приподнятое.

Мы жили теперь не в сырых землянках, а в фешенебельных коттеджах, и все-таки офицерская столовая, пропахшая табачным дымом, не шла у меня из головы…

Однажды вечером мой старый друг подполковник Шмаринов позвонил мне и сказал:

— Если хочешь, я повезу тебя к славным девчатам. Иначе, боюсь, ты у меня совсем заплесневеешь!

— Что-то неохота. Я лучше пораньше лягу и высплюсь как следует, — ответил я.

— Как хочешь, а я тут таких преферансистов обнаружил, что играть с ними — одно удовольствие! — По чмоканью в трубке я понял, что Шмаринов в знак особого одобрения поцеловал кончики пальцев. — Причем партнеры мои — не кто-нибудь, а старший медицинский персонал!

При этих словах я оживился, подумал, что там я смогу услышать о Беляевой, и сразу же согласился.

Побрившись на скорую руку, я нарядился в новые бриджи и китель, надел скрипучие шевровые сапоги и впервые прицепил на грудь ордена боевого Красного Знамени и Красной Звезды, мне почему-то хотелось, чтобы Беляева увидела мои награды.

«Виллис» остановился у трехэтажного дома в стиле барокко.

Пройдя через нарядный подъезд, мы поднялись по розовой мраморной лестнице с зелеными перилами, вдоль которых стояли копии античных статуй. Двери красного дерева были украшены резьбой и замысловатыми медными ручками.

Прежние владельцы особняка давно бежали, а новые оповещали о себе наклеенными на дверь листами, вырванными из школьных тетрадей, с нацарапанными на них фамилиями.