Любовь Полищук. Безумство храброй - [43]

Почему Полищук перед спектаклем не пьет

Однажды Любовь Полищук перестала выпивать перед спектаклями. То есть совсем. А дело было так. Еще в самом начале карьеры жарким вечером за полчаса до спектакля Люба утолила жажду неполным стаканом пива. А когда вышла на сцену, то с удивлением обнаружила, что забыла роль. Начисто забыла. Как тогда вышла из положения – Любовь вспоминать не любит. Но с тех пор зареклась: перед спектаклем – ни глотка. Хотя в других ситуациях к алкоголю относилась нормально.

Как Полищук за капусту воевала

Однажды теплым майским вечером, находясь в отличном расположении духа, Любовь Полищук направлялась в театр. На полпути ее внимание привлек овощной лоток с капустой, но продавщица наотрез отказалась отпустить Полищук тот кочан, который артистке особенно глянулся. После нескольких минут словесного пролога (в котором Полищук легко одержала верх) лоточница перешла к основному действию против «зарвавшейся» интеллигентки посредством рук и наличного товара. И Полищук тут же получила профессиональный удар гнилым кочаном по голове. Преодолев столбняк, она рассмеялась: не каждый день увидишь красавицу в белоснежном костюме с капустой в ушах. Ситуация была до того комична, что даже обида на лоточницу прошла, тем более что капусту Полищук все-таки получила.

За что можно ненавидеть Полищук

Однажды после спектакля актрису Любовь Полищук долго дожидался у служебного входа незнакомый военный. Наконец Полищук вышла и с улыбкой пошла навстречу статному поклоннику. А тот сразу же заявил:

– Я вас ненавижу!

– Почему? – изумилась актриса.

– Потому что у вас такие зовущие глаза, что, когда вас показывают по телевизору, я запрещаю своей жене смотреть на экран.

Из дальнейших слов служивого стало понятно, что он жутко ревнив и боится, что жена научится потрясающему «полищуковскому» взгляду.

Эти не засекреченные факты проникли в печать, а наиболее таинственные и секретные передавались из уст в уста, шепотом в закоулках и укромных местах театра.

– Он не хочет, – многозначительно говорила одна сотрудница театра другой.

– Кто он? – следовал вопрос.

– Ну, он! – говорила сотрудница.

– Кто он?

– Булгаков? Воланд?

– Нет.

– Левитин?

– Нет.

– Так кто же он?

– Если бы я знала, то не было бы разговора!

В библиотеке:

– Вчера здесь лежала книга «Романы Булгакова».

– А сейчас она где?

– Не знаю.

– Может, ее украли, чтобы сорвать наши спектакли?

– Вполне может быть.

– А вы никому не давали ее читать?

– Что вы? В такое напряженное ответственное время? Никому!

– А вдруг ее взял сам Булгаков. Освежить в памяти некоторые моменты, некоторые сцены, реплики. – Он, наверное, при своих магических способностях, при помощи Воланда мог унести не только эту книгу.

– А еще что?

– Чье-нибудь собрание сочинений. Мамина Сибиряка например!

– Зачем оно ему?

– В комиссионном примут. Но… Но Мамин Сибиряк на месте! И Станюковича не взял. А Агату Кристи еще в прошлом году сперли! Где же может быть Булгаков? Где?

– Да под вами же он! Вы на нем сидите!

– Странно! Очень странно! Как он туда попал?!

Больше всего странностей наблюдалось в поведении актеров. В буфете, в обеденный перерыв.

– Я хотела взять салат с морковью. Он только что стоял тут.

– Его взяла Любовь Полищук.

– Приготовьте точно такой же мне.

– Морковь кончилась.

– Ах, так вы хотите, чтобы я играла Маргариту, обходясь без витамина А?

– Ничего я не хочу.

– Я знаю! Все хотят этого! И в первую очередь жена режиссера. Зря надеется! Этой мымре никакой салат не поможет!

– Муж поможет! Муж поможет!

Многие артисты считали, что в анонимном свободном конкурсе на роль Маргариты победит не Полищук, а жена режиссера.

Левитин мучился, решая для себя эту остро важную принципиальную проблему. Он ставил фотографии претенденток рядом. Потом убирал Полищук. Потом убирал фотографию жены. И каждый раз был чем-то недоволен. Однажды схватился за сердце, но принимать валидол не стал.

Хватит! – заключил он, официально закрыл готовящийся к постановке спектакль, затем вызвал «скорую» и пролежал в больнице, пока булгаковские страсти в театре не улеглись. На столе в своем кабинете он нашел заявление от Любови Григорьевны Полищук с просьбой уволить ее из состава театра по собственному желанию.

Это был очень важный момент, могущий стать поворотным в жизни Любы. После роли Маргариты ей бы уже не предлагали роли подружки морячки или интердевочки. И вообще каждому человеку, тем более творческому, необходимы роли, постигая которые, он на них, как на своеобразных поплавках, поднимается к вершине творчества. Люба безумно переживала произошедшее, даже по комнате передвигалась, покачиваясь, с трудом передвигая ноги, словно они вдруг отяжелели или к ним кто-то неведомый, пока она спала, прикрепил тяжелейшие гири. Она много думала о происшедшем. Редко, но бывали в театрах, удачные творческие дуэты мужа и жены. Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх, Алиса Коонен и Владимир Таиров… Мне до сих пор думается, что отлично могли бы сыграть Мастера и Маргариту Владимир Высоцкий и Марина Неелова… А тогда у нее, у Любы Полищук, даже не был известен основной партнер, и среди актеров театра, весьма неплохих, все-таки ей не виделся Мастер. И смог бы Михаил Левитин, режиссер, ищущий, думающий и активный, охватить одним замыслом и творческим замахом булгаковскую махину – тоже вопрос из вопросов. Может, все к лучшему, и удалось избежать провала, позора. У нее были неудачные спектакли, неважные роли, критика не замечала их, но провала, о котором говорили бы коллеги и пресса, – такого не было. И все-таки ей верилось, что роль Маргариты она осилила бы. Столько раз перечитав роман, каждую его строчку, особенно те места, где была задействована Маргарита, вникая в каждое ее слово и жест, она была готова в любую минуту, днем или ночью, не играет роли, даже сейчас встать посреди комнаты, как на сцене: